Он подвигал шапку на голове в знак прощания и тихонько поплелся прочь.
Иван Архипович проводил его взглядом и задумчиво пошел вдоль стены, приглядываясь к встречным мальчишкам. Он и сам понимал, что поиски будут напрасными, и если еще думал о том, чтобы найти, то больше рассчитывал на случай.
Случая однако не было. Разгромленная с вечера бескрышая башня была пуста. Ребята исчезли или скрывались в каких-то им одним доступных тайниках Китай-города.
Иван Архипович настойчиво прошелся несколько раз под стеной, подежурил напротив у чугунной решетки набережной и, махнув рукой, пошел домой.
Он вернулся позднее, чем всегда. Аля сидела на кровати, точно держалась за одеяло, чтобы не сбежать тотчас куда-то.
Она взглянула на отца свежими от сна; блестящими от света и влажными от невыпавших слез голубыми глазами, но не двинулась к нему навстречу.
Иван Архипович подошел к ней.
— Надо его найти, — тотчас же вскрикнула она, — надо его найти, папа. Убьют его мальчишки! Надо сейчас искать! Зачем вы позволили мне спать?
Наталья Егоровна посмотрела на мужа и бессильно развела руками. Он сел рядом с дочерью и улыбнулся:
— Может быть, я искал уже его?
— Искал!
— Ну?
Она выслушала его рассказ, не шевельнувшись, не двинувшись.
— Как же теперь? — вцепилась она в руки отца, едва лишь он кончил, — где его искать? Куда он девался?
— Найдем, — решительно прервал ее Иван Архипович, — найдем. Мальчишка не иголка — найдется. Сам придет — не маленький.
Аля кивала головой печально. Возвращение домой и самый дом и явившиеся вечером школьные девчонки-подружки — ничто не могло стереть сумрачных теней с ее лица.
Один за другим забегали в комнату Чугунова соседи, жильцы огромного дома, взглянуть на девочку, услышать от нее новую подробность странного происшествия. И все так же невесело глядела она на приходивших и уходивших. Она отвечала на вопросы, подтверждала кивком головы то, что о ней рассказывали другие, но еще долго не могла она улыбнуться в ответ на веселый смех подруг.
Позже зашел и дворник. Он уже снарядился в ночное дежурство: на нем была шапка с медной бляхой и огромный тулуп, из высокого овчинного воротника которого выглядывало все поросшее волосами его лицо. Он был похож на одетого мужиком ручного медведя, которому только недоставало поводыря.
Аля улыбнулась, всплеснула руками, чуть не сказала об этом вслух. Дворник долго рассматривал ее и качал головой.
— Гляди, что делает! — проворчал он наконец, — не ребята, а сущие разбойники. Что из них вырастет!
— Они не все такие! — вступилась Аля.
— Не все? А по-моему все одинаковы. Один шут на дьяволе.
— Не все. Есть хорошие! — спорила Аля.
— Откуда там хорошему быть? Все одинакие. Ноне на рассвете я одного упустил, жалко, а прописать ему следовало бы… На самом нашем парадном…
Аля вздрогнула. Иван Архипович насторожился.
— Как раз у нашего крыльца сидит такой бродяжка и притворившись, что дремлет. Знаю их повадку, меня не проведешь. Подкрался к нему и цапнул…
— Зачем? — взвизгнула Аля, — где он?
— Чтоб по кухням не ходили, не выглядывали, что плохо лежит. У меня, намеднись, новехонький примус такой-то стащил. Думаю, не тот ли… Опять пришел. Встряхнул я его, поволок к фонарю поглядеть, а он так и закрутился… Вижу, что совесть нечиста, и потащил его в милицию…
— Где он? В милиции? Папа, папа, пойдем скорее…
— Сбежал, окаянный. Вывернулся, как уж, из рук и ушел. Вот оно что…
Аля закрыла руками лицо, как от стыда.
— Да что же он подумал! Ведь он мог подумать, что это мы… мы…
— А уж не знаю, что он там думал! — смущаясь обратностью впечатления, производимого его рассказом, проворчал непреклонный блюститель ночного порядка, — не знаю… А вот бегает он прытко, это верно!
Никто его не слушал. Сконфузившись, он умолк и попятился к дверям.
Иван Архипович подлетел к нему:
— Как вы смеете хватать всякого, не разобравшись в чем дело! Вы бы могли спросить его…
— А без спросу я не вижу, что за птица ночью на крыльце торчит!
— Да ведь этот мальчик девочку привел домой! А вы что наделали!
Поняв в чем дело, бородатый мужчина смутился еще более. Он недоуменно кивал головой каждому из присутствующих, кто обрушивался на него с упреками, к каждому оборачиваясь напряженным от внимания лицом. Когда все смолкли, он допятился до самого порога и вышел за дверь, пробормотав в приоткрывшуюся щель: