- Вам здесь не темно? – робко поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Снейп вешает мою куртку на крючок.
- Вы правы, Гермиона, - он коротко взглянул на меня и двинулся в сторону торшера, одиноко стоявшего в углу. Через мгновение комната осветилась приятным теплым светом. Обстановка утратила свой минорный флер.
Я улыбнулась и увидела, как тонкие губы профессора изогнулись в ответ. Мне стало легче дышать, когда с него слетела маска нелюдимой суровости, но дрожь из коленей не ушла, и в животе никак не желал ослабляться тугой узел страха.
Снейп, словно с целью разрядить обстановку, повел рассказ о своем жилище, своих многочисленных книгах и волшебных травах – он говорил уверенно-спокойно, как знаток своего дела – и этим восхищал. Я молча слушала и старалась чаще улыбаться, чтобы скрыть свое волнение.
- Вы меня боитесь, - вдруг констатировал он и приблизился ко мне на критическое расстояние, от которого у меня перехватило дыхание. Взгляд его черных глаз вонзился в мое лицо. Снейп изучал меня, вслушивался… вчитывался. А я стояла и уговаривала себя не пасовать. Но не выдержала и отвела взгляд.
- Не боюсь, - тихо ответила я. – Но… Я никогда не была… вот так вот… наедине с мужчиной, у него дома. Вы меня понимаете?
- Понимаю, - медленно протянул он.
- А еще я, получив письмо, бросила все и побежала сломя голову к вам. Разве приличные девушки так делают?
- Приличные девушки и не такое порой вытворяют, - усмехнулся профессор, несколько отстранившись.
Моим щекам стало жарко.
- Вы смеетесь надо мной? – теперь я, наконец, отважилась посмотреть ему в глаза.
- Смеюсь, но не над вами. Над выражением «приличная девушка». Ума не приложу, кто первый его придумал. Вы хоть представляете, скольких погубило это клеймо? Стоит только «приличной девушке» кого-то по-настоящему страстно полюбить – и ее жизнь летит под откос, она умирает для общества. Потому не стоит загонять себя в прокрустово ложе хорошей репутации. Будьте собой, Гермиона, и делайте то, что велит вам сердце.
Профессор подошел к небольшому шкафчику из темного потрескавшегося дерева и достал оттуда бутылку и два бокала.
- Вина? – поинтересовался он.
- Я не пью.
- Я вас научу.
- Вы – змей-искуситель, - позволила я себе пошутить.
- Я не против этой роли, - отметил Снейп с некоторым лукавством.
Несколькими быстрыми и точными движениями он расчистил место на столике и поставил туда бокалы, предварительно смахнув с них пыль. Взмахом волшебной палочки раскупорил бутылку вина, затем поднял голову и выжидающе взглянул на меня.
- Не желаете присесть?
Я изобразила растерянную улыбку (в какой по счету раз за этот вечер?) и присела на софу. Сложив руки на коленях, я стала смотреть, как алая струйка, отсвечивающая золотом в свете лампы, вылетает из зеленого горлышка и блестящим вихрем закручивается в прозрачном стекле бокала.
Красное вино напоминает жертвенную кровь. Я знала, чью кровь оно символизировало в тот вечер, но даже пальцем не пошевельнула, чтобы убежать, спастись, вернуться домой, в свою комнату. Происходящее завораживало меня, как удав завораживает кролика.
Разлив вино, Снейп присел рядом и протянул мне бокал.
- Предупреждаю: от красного вина чернеют зубы.
- Не беда их почистить, - улыбнулась я.
- Вы улыбаетесь, - взгляд Снейпа потеплел. – Еще и глотка не сделали, а уже улыбаетесь.
- Почему бы и нет?
- Действительно… - он поднял бокал. – Гермиона. Сейчас я произнесу тост, мы сделаем по глотку, и я вас поцелую. А затем – больше никаких «вы».
Я лишь кивнула, а по моему телу вновь пробежала ледяная дрожь.
- Сегодня мы выпьем за смерть условностей.
Зазвенело стекло, наши руки сплелись в «брудершафте» - краем сознания я успела удивиться, откуда волшебнику известен этот маггловский обычай – и моих губ коснулось сладкая жидкость. Я подержала вино во рту, привыкая к новому вкусу, а потом проглотила – и по телу горячими волнами растеклось тепло. Я ощутила слабость в ногах, в груди разгорался жар, словно во мне растопили костер. И все это от одного глотка вина.
Снейп заметил мое состояние и, забрав у меня напиток, отставил бокалы на стол.
- Ты никогда не пила вино, - он провел пальцами по моему лицу и откинул несколько непокорных прядей. – Смотрю на тебя и вспоминаю свой первый раз…
- Первый раз, когда вы попробовали вино? – прошептала я.
- Да, да, вино, - усмехнулся он и придвинулся ко мне вплотную. – Ты помнишь, что мы должны сделать?
- Да, профессор С…
- Северус. Просто Северус.
- Северус, - еле слышно произнесла я и снова ощутила, как кровь приливает к лицу.
Он не стал ждать. Его руки властно притянули меня, и мое тело оказалось в плену мужских объятий. Я закрыла глаза, и через мгновение мои губы накрыл пряным поцелуем горячий рот. Я потеряла себя, отдавшись опьяняющей сладости, мои руки робко легли ему на плечи – он вздрогнул и прижался ко мне всем телом.
- Гермиона… - хрипло проговорил Снейп, оторвавшись от моих губ. – Мне мало тебя…
И снова в меня ворвался его язык, безжалостно убивая стыдливость и рождая новые чувства. Я вся горела, перед глазами плясали языки пламени, для моего воспаленного сознания в те минуты не существовало ничего, кроме его влажного жаркого рта, холодных рук, ласкающих мою шею… грудь… живот… и болезненной сладости, стянувшей низ живота.
Я забылась и не заметила, как длинные проворные пальцы расстегнули пуговицы на моей блузке. Вздрогнув от холодящего прикосновения, я очнулась и отшатнулась от мужчины.
- Что вы… ты делаешь? Я не готова к такому, - испуганный шепот заставил его затуманенный взгляд встретиться с моим.
- Я знаю, как это проверить, - несмотря на тяжелое дыхание, его голос оставался спокойным. – Что ты чувствуешь… здесь?
Его рука скользнула по моему животу вниз, туда, где так сладко ныло пульсирующее желание.
- Я… я не знаю, как это описать… - в ту минуту мне очень хотелось встать и уйти отсюда, пока не случилось непоправимое, но кружащая голову страсть оказалась сильнее инстинкта самосохранения. – Там… горячо. Очень горячо.
- Ты готова к большему, чем тебе кажется, - произнес Снейп, гипнотизируя меня глазами.
Снова поцелуй – глубокий, чувственный. Блузка незаметно оказалась где-то на полу. Туда же отправился и мой простой хлопковый бюстгальтер – как белое знамя капитуляции, предательски подрубленное вражеским мечом. Обжигающие мягкие губы были везде – прошлись по нехоженым тропам моей шеи, спустились к ложбинке между полушариями груди. Я была чистым полотном, попавшим в руки уверенного в себе художника, который выписывал на мне свои причудливые узоры. Безвольно подчиниться его прихотям – все, на что у меня хватило сил.
Стянув с меня остатки одежды, Снейп остановился. Его взгляд стал неожиданно ясным.
- Встань.
Я не смогла ослушаться и поднялась с софы на трясущихся ногах.