Следующей мыслью стало воспоминание одного рассказа Майка. Однажды ему попалось дело, где человека парализовало, и он не мог добраться хоть куда-нибудь, чтобы попросить помощи. Тот тип по жизни был одиночкой, и никто не забеспокоился, когда он пропал на несколько дней. Тревогу забил его отец через несколько дней, но тогда спасать было уже некого. Дело сразу же закрыли. Майк насмотрелся многого, но, если верить словам бывшего любовника, то тот никогда не забудет эмоции, застывшие на лице покойника. Майк говорил про это дело, как про одно из самых жутких. Пенелопа невольно представила, что когда-нибудь и ее найдут в таком же состоянии.
— Майк! — почти закричала Пенелопа, в ее голосе слышался искренний ужас, который невозможно замаскировать безразличием.
Она догадывалась, что ее место заключения находится там, где бессмысленно громко звать на помощь. Даже если Пенелопа станет кричать, срывая голос, все равно никто этого не услышит. Поблизости мог находиться только один человек. И пусть он временно отправил ее за границы жизни, заставив пережить самый большой страх в жизни, ничего другого не оставалось. Ей не дали возможность выбрать компанию, как и участь. Она стала живой куклой в руках садиста.
— Майк! — она вновь позвала своего мучителя по имени.
— Скайлар, — девушка услышала лишь одно незнакомое для нее слово. Источник голоса находился где-то вне поля ее зрения, за спиной.
Пенелопа не слышала звуков шагов, но также не могла предположить, что кто-то добровольно проведет несколько часов в полном молчании и почти бесшумно. Хотя теперь ее вряд ли что-то сможет удивить в этом типе. После всех тех дней любви и нежности Майк превратил ее в пленницу, чтобы обречь на страдания, желая получить деньги. Оглядываясь назад, Пенелопа понимала, что Майк являлся плохим полицейским. У него не было ни единого шанса на повышение, а ее деньги могли обеспечить ему неплохую разгульную жизнь на ближайшие месяцы. А может он немного поднабрался ума и все же расплатится с долгами.
— Что? — вопрос словно сам сорвался с губ Пенелопы.
— Если уж тебе так хочется называть меня как-то, то хоть не именем своего бывшего жениха.
Пенелопа ничего не понимала. Ей очень хотелось задать ему один вопрос: «Ты совсем съехал с катушек?!», но девушка остановила себя и не сделала этого. Даже сейчас в ее душе теплилась надежда на то, что еще есть шанс выбраться живой. Если бы не эта мысль, то она, наверное, сама бы уже лишилась рассудка.
— Хорошо, — в голосе слышались согласие и покорность. Сейчас Пенелопа готова была сыграть любую роль, чтобы избавиться от пут и вновь увидеть солнечный свет.
Он больше ничего не сказал, но девушка услышала звук шагов своего мучителя. Мужчина подошел к ней ближе, а в руках у него была бутылка с неизвестной ей жидкостью. Скайлар открутил крышку и поднес бутылку к губам девушки. Сейчас она могла бы, пусть и не без труда, сделать глоток, чуть подавшись вперед. Но Пенелопа напротив, лишь отвернулась, показывая свое нежелание. Хотя в действительности девушка страшно хотела пить, но она не знала, что могли подмешать туда. Пусть Пенелопа не чувствовала резкого запаха или не наблюдала подозрительного осадка, но опасения не давали сделать глоток живительной влаги.
— Нет? — в его голосе почувствовалось странное разочарование или недоумение. — Ну как хочешь, — он стоял рядом, но она, как и прежде, не могла увидеть его лица. Скайлар пожал плечами, а после отошел на несколько шагов вперед, чтобы вылить жидкость прямо на пол. Вода медленной струйкой вытекала из бутылки, пока Пенелопа тратила время на свои сомнения.
— Остановись! — в какой-то момент девушка решила, что лучше глотнуть яду, чем продлевать собственные мучения. Да, она чертовски хотела пить. — Прекрати… — уже тише добавила Пенелопа, когда поняла, что на нее обратили внимание.
Скайлар подошел к ней снова и опять протянул бутылку. Рука его слегка дрогнула, когда она подалась вперед, чтобы отпить из горлышка. Пенелопа почувствовала вкус простой, слегка сладковатой воды. Она понятия не имела, что он подмешал ей, но девушке было уже все равно. Пенелопа сделала несколько глотков с нескрываемой жадностью. Бутылка быстро опустела.