Сэр Джейсон приблизился, чтобы понаблюдать за нежными проделками уст кузена, его уши улавливали заглатывающие звуки мужских губ и видели, как язык кузена плавает в источнике женской влаги. Колин не испытывал стыда, когда его лицо увлажнилось и благоухало от секреций Селии, — младшего кузена, похоже, не беспокоило и то, что сэр Джейсон устроился рядом с ними на постели и его аристократический нос находится в считанных дюймах от места происшествия. Ирония этой перемены ролей не осталась незамеченной, когда оба кузена вспомнили веселое происшествие в винном погребе.
Однако когда Колин стал жаждать новых интимных пространств, которые перед ним открывались, сердце сэра Джейсона ускорило свой бег. Язык его кузена нашел податливое отверстие ануса Селии и исчез внутри. Сэр Джейсон получил смертельную рану. Происходившее перед ним показывало, что идея, которую он так ревниво и постыдно оберегал, в самом деле не столь уж оригинальна. Его отчаяние сменилось приливом злости, и сэр Джейсон оттолкнул Колина от задницы Селии, ударив того тыльной стороны руки по рту, испачканному женскими подношениями. Младший кузен рухнул на пол и ударился лбом о ножку стола. Он попытался встать, простонал от начавшегося головокружения и остался на полу. Колин лежал, беспомощно ожидая, когда сэр Джейсон Хардвик выместит всю злость на его возлюбленной.
Сэр Джейсон сердито провел влажной рукой по губам Селии, пристроился к торчащим выпуклостям ягодиц с полностью вставшим мужским достоинством и одним безжалостным движением пронзил ее женственную сердцевину своим огромным инструментом. Она вскрикнула от испуга и смятения, но вошла в такой вкус, что не заметила произошедшее между двумя кузенами. Обезумев от ревности, сэр Джейсон безжалостно долбил Селию, а ее жалобные стоны провоцировали жестокость и возбудили в нем еще большее желание мести. Он вытащил свой орган и увидел, что тот густо увлажнен нектаром радостных подношений Селии, вызванных его кузеном. Ему этого только и надо было, чтобы еще раз наказать ее, и он вонзил свой инструмент в верхний менее изъезженный канал, умасленный слюной Колина.
Селия вцепилась в одеяла, чтобы не удариться об изголовье постели, ибо сэр Джейсон не жалел сил, тараня ее. В стенках прямой магистрали возникло ощущение, будто их разрывают в клочья. Как раз в тот момент, когда Селия забеспокоилась, как бы усилия сэра Джейсона не привели к кровотечению, тот вдруг снова вошел в ее влагалище и причинил ей боль, многократно и больно ударяясь о шейку матки. Казалось, сэр Джейсон с таким ожесточением стремился проникнуть в самые глубины существа Селии, что у нее загудело в голове и она стала терять сознание. Комнату окутывал мрак, и она погружалась в блаженство. Угасающий свет вдруг ярко вспыхнул, когда сэр Джейсон нанес повторный визит в ее пылавшую задницу, хотя на этот раз он там долго не задержался. Он продолжал переходить из одного отверстия к другому до тех пор, пока из-за большой скорости телодвижений забыл, где находится.
Когда скорость стала слишком высокой даже для человека с такими здоровыми сексуальными аппетитами, как у сэра Джейсона Хардвика, он вытащил свое орган, тот измотался и от него капало на раскрасневшуюся плоть задних щек Селии. Однако орган еще проявлял некоторые признаки жизни, ибо гнев сэра Джейсона еще не улегся, поэтому он стащил влажное тело Селии на пол, вынуждая ее встать на колени у его ног. Джейсон обожал эту позу, он подавил дрожь, наслаждаясь возбуждающей покорностью объекта своих похотей, когда Селия распростерлась перед его внушительной дубиной. Это в самом деле было гораздо лучше, чем унижать себя, вылизывая ее отверстия, что всегда так нравилось делать его бесхарактерному кузену. Сэр Джейсон никогда не будет пресмыкаться перед женщиной. Да он им обоим покажет, что такое быть мужчиной!
Сэр Джейсон вонзил свой набухший орган в рот Селии и загнал его до конца.
— Соси его! — крикнул он, схватив рукой Селию за блестящие косы, и притянул их к своим покачивающимся бедрам, таким образом обеспечивая самый удобный доступ к ее устам.
Селия начала лизать его. Губы осторожно сомкнулись нал толстым стержнем, таким разгоряченным от собственной крови и трудов в двух проходах Селии, ее рот и подбородок стали влажными. Сэр Джейсон смотрел на нее полуприкрытыми глазами и наслаждался тем, как его огромный член исчезал до основания. Он заставлял Селию отведать собственные ароматы и добавил к ним свои, разразившись оргазмом в ее рту. Она подавилась, когда на ее язык хлынул липкий поток, и не без основания засомневалась, прекратится ли он когда-либо.
Испытывавший головокружение от удара, Колин валялся на полу, но тем не менее пережил бурную кульминацию в застегнутых на молнию штанах, а вкус Селии все еще держался на его губах. Он получил подобное удовольствие, наблюдая, как кузен насилует ее? Ведь сэр Джейсон не оставил без внимания ни единого отверстия, тому способствовала поза лежавшей ничком Селии. Отверстия влагалища и ануса дразняще сверкали от смешавшихся секреций и не могли обрести прежней окружности, столь жестоким набегам сэра Джейсона они подверглись. Даже ее красивый ротик раскрылся после тяжких трудов. В самом же деле все три отверстия явно ждали, пребывая в состоянии готовности, возвращения требовательного органа сэра Джейсона. Однако у Колина возникло ощущение, будто именно он творил с ней эти принесшие удовлетворение похотливые действия, переживая их как бы через своего старшего и столь похожего на него самого кузена. Колин никогда не забудет, как светилось лицо кузена от радости победы, когда тот изверг семя в рот Селии, и вдруг презрение к кузену окрасилось уважением.
Связь между двумя кузенами в самом деле не исчерпывалась одним кровным родством. Колину было трудно признать эти сходства по части распущенности, что побуждало его притуплять свои чувства, тем более что в Доме на Пустоши под рукой всегда был широкий выбор спиртного. И когда он с таким воодушевлением содействовал унижению Селии, всякие остатки вины, затаившиеся в его порочной душе, больше не докучали ему. Как и Селия, Лондон и прежняя жизнь казались ему далеким прошлым. Но Колин не мог уйти от правды: все моральные качества, какими обладал Колин, впервые переступая порог дома кузена, давно улетучились или утонули в вине.
Со дня оголения Селии отношение сэра Джейсона к кузену стало прохладным. Образ Колина, языком старательно обхаживающий маленькое розовое отверстие ануса Селии, обжигал его мозг с каждым пробуждением. Можно было даже подумать, что сэр Джейсон ревнует. Однако старший Хардвик такого чувства признать не мог, ибо это означало бы, что у него тоже возникли неподобающие мужчине желания к молодой женщине, которую он держал в плену.
На Селию не распространилось столь сдержанное отношение, как на ее возлюбленного. Она сполна удостоилась гнева сэра Джейсона, ибо за этот проступок он винил ее больше, чем кузена. Ему хотелось наказать Селию за ее бесстыдные проделки. Она явно соблазном подтолкнула молодого человека к этим непристойным проделкам; тот был слишком инертен, чтобы своим умом дойти до чего-либо подобного. Поэтому сэр Джейсон в последующих встречах старался, чтобы Селия не удостоилась дополнительного возбуждения, как бы настойчиво ее созревший розовый клитор ни умолял потрогать его. Сэр Джейсон уделил этому поддающемуся возбуждению кусочку плоти внимание лишь с одной целью — несколько раз безуспешно пытался завязать шелковый язычок узлом, как это ему продемонстрировали в Бангкоке. Желание проделать сей номер преследовало сэра Джейсона так долго, что он больше не мог ждать, так сильно овладела им эта мысль. Но как бы он ни манипулировал женским придатком, тот не растягивался до такой степени, чтобы завязаться узелком.
Селия вздрагивала при этих нетерпеливых манипуляциях, полагая, что эта новая пытка является следствием недовольства сэра Джейсона ее отношениями с Колином. Хотя сэр Джейсон не мешал парочке предаваться собственным фантазиям после того, как сам насыщался сполна, он никогда не ожидал, что их проделки зайдут так далеко. Старший кузен мало знал, как в этом преуспели Селия и Колин. Поэтому он поклялся бдительно следить за обоими, полный решимости преподать Селии незабываемый урок за ее проступки, известные и неизвестные, когда подвернется удобный случай.