Сэра Джейсона нежно подтолкнули за локоть, и он ринулся к постели, на полпути сбросив на пол свои брюки. Изголодавшаяся головка его пениса легко вошла в анонимную задницу и одним мощным толчком пронеслась мимо мускулистого ободка, а его яички стукнулись о сверкавшие ягодицы. Зрители воскликнули, словно сэр Джейсон заполнил их собственные магистрали, и он засиял от гордости, жалея эти бедные души за восторг, который они так и не испытают.
Улегшись на спину объекта наслаждений, сэр Джейсон уделил все внимание горячему и скользкому отверстию, в которое проникал его объемистый орган, возбуждаясь мыслью о том, что множество мужчин извергли сюда свои подношения и щедро умаслили ему дорогу. С каким восторгом он смотрел бы, как каждый из них по очереди подходит к этой расцветающей заднице и окунает в ее уютные глубины свой маленький или большой член. Первое вторжение всегда самое приятное, ибо как вестибюль, так и гостиная еще не подверглись соответствующему расширению. И требовали определенных усилий, чтобы туда войти. Наверное, эта юная красавица плакала, когда к ней без церемоний пришли в гости, особенно если подставить девичью задницу неопытному члену. Сэр Джейсон с удовольствием понаблюдал бы за изнасилованием девственного ануса или, что еще лучше, сам обзавелся бы пенисом, который взломал бы девственную печать, которая теперь жаждала заполучить глубоко внутри себя как можно больше мужских инструментов.
Наркотик и желание так подняли настроение сэра Джейсона, что он, увлекшись похотливой игрой, в ходе которой его член вонзался, ягодицы вздымались, а анус то расширялся, то сужался, совсем забыл о собравшихся вокруг гостях, если не считать расслышанных им скабрезных комментариев относительно его собственной пригодности к такого рода соитию. Ощущение этих жадных взглядов на обнаженной нижней части своего тела подвигло сэра Джейсона к тому, чтобы дать зрителям настоящее представление и, когда они плотным кольцом обступили обоих партнеров спектакля, чтобы лучше следить за их сочным слиянием, он вытащил свой орган, таким образом предоставляя толпе возможность насладиться его прекрасными габаритами, и снова загнал его в хорошо умасленный проход. Он снова и снова ощутил райское наслаждение, когда не оказывавшая сопротивления щель целовала и обнимала головку его пениса при каждом новом проникновении. Яички сэра Джейсона были готовы вот-вот взорваться, его семя рвалось наружу. Он с таким забвением предался этому действу, что не заметил, что его друг, предлагавший табакерку, встал в нескольких дюймах от его вздымавшейся задницы.
Ожидая скорой кульминации, итальянец смочил средний палец слюной и засунул его в ничего не подозревавший анус сэра Джейсона, тугость этого атрибута свидетельствовала о его девственном состоянии. При этом неожиданно волнующем вторжении сэр Джейсон затаил дыхание от ужаса и удовольствия и больше не мог сдержать себя. Он разразился семенем глубоко внутри снежно-белой задницы, которую прижимал своим телом, и накачивал, казалось, бочками этого вещества! Выпуклости поднимались навстречу завершающим подношениям сэра Джейсона, а палец настойчиво забирался все глубже в его ранее нераспечатанной заднице. Объект сего огромного удовольствия исторг громкий вздох, и сэр Джейсон рухнул вперед, оставив пенис в пульсирующем канале, его лицо закрылось в запутавшихся желтых кудряшках волос.
Помещение огласил хор подбадривающих голосов и аплодисменты, причем громче всех радовался итальянский джентльмен, который несколько раз выкрикнул «браво». Его палец горел после того, как нанес кратковременный визит целомудренному отверстию. От усилий и слишком большой дозы наркотика у сэра Джейсона колотилось сердце, он слез с предмета услад, на ходу вытаскивая свой сморщенный член, и выплеснул на раскрытые ягодицы несколько капель от своей спермы, но некоторые капли ему не принадлежали. Как ему хотелось взглянуть на прелестное лицо хозяйки ягодиц, хотя от таинственности эта встреча и в самом деле стала более волнующей. «Нет никаких сомнений в том, что эта изумительная девушка горит желанием поцеловать объект, который ее столь искусно таранил», — задумчиво бормотал сэр Джейсон, не сомневаясь в том, что его инструмент обретет прежнее достоинство, стоит ему только побывать в ее рту.
Кто-то включил лампу, и комната озарилась тошнотворным желтым светом. Кудрявая голова начала медленно поворачиваться, и сэр Джейсон встретился с невинным взглядом больших глаз Ларса, шведского студента, язык которого совсем недавно наслаждался сочными подношениями его пениса.
Лицо сэра Джейсона пылало, когда вспоминался этот давний случай, а его толчки становились безжалостными, когда он старался изгладить из памяти унизительную сцену той ночи в Париже и изливал свою злость на невинную задницу Селии. Она вскрикивала от жалящих толчков, терзавших задницу, а также от растущего желания, проистекавшего от того, что сэр Джейсон сердито долбил ее, разрывая и натягивая хрупкий ободок и, следуя примеру кузена, раздвигал до невероятных пределов ее ягодицы.
И снова Селия была недовольна тем, что ей хотелось взглянуть, как члены Хардвиков наполняют ее с двух концов, а зеркал, смотря в которые можно было бы насладиться этим двойным насилием ее рта и ануса, не было. В тот момент, когда она собралась с духом предложить столь непристойное новшество, Колин разразился прямо ей в рот, заглушая ее слова бурлящим выбросом семени. Селия почувствовала, что ее в равной мере наводняют также сзади, и оба кузена вопят в экстазе, пока их голоса не слились в один. Впоследствии обессилевшая троица лежала на постели, разбросав конечности во все стороны. Губы Селии и влажное ущелье между ягодиц были липкими от мужских выделений, и проницательные глаза сэра Джейсона заметили большую лужу, которую оставили на постельном белье ее собственные вязкие подношения. Вдруг он раздвинул ей ноги, опьяняющий запах ее возбуждения дразнил его ноздри и снова пробудил истощенный орган. Его средний палец нашел источник и основательно окунулся в него, гофрированная поверхность влагалища Селии нежно трепетала. Ее клитор стал ярко-красным от настойчивого желания, нескромно раскрываясь перед обожателем, когда нашел выход из державших его в плену пухлых, заполненных кремом губ. Сэр Джейсон не стал им заниматься, а вытащил палец из прелестной борозды и провел им по ее губам, отчего те заблестели и стали соблазнительными.
— Отведай себя, Селия, — пробормотал он, желая того же.
Покраснев от этой грубой похотливости, она лишь простонала в ответ. Соки Селии бесстыдно стекали по уже увлажненным бедрам, когда жгучий взгляд сэра Джейсона разглядывал каждую деталь ее обнаженной прелести и находил влажную розовость столь же очаровательной, как и в тот раз, когда он увидел ее впервые. Теперь уже три его пальца погрузились в фонтан Селии и довольный, что встретил такое замечательное наводнение, воткнул их ей в рот и вздрогнул, почувствовав, что кончик языка касается его пальцев, орошенных росой ее прелести. Его пенис стал твердым и увеличился в два раза, но отнюдь не достиг предела.
Селия смелела, и она языком обвила пальцы сэра Джейсона, слизывая каждую медовую каплю, которая была добыта у нее, и лизала, пока на его коже не осталось ничего пикантного. В безрассудном порыве страсти он прижался к ее устам, продвигая свой язык так далеко, как мог, нисколько не беспокоясь, что кузен совсем недавно изверг здесь свое семя. Аромат Селии сохранился на ее языке, этот вкус был гораздо соблазнительнее, чем неудовлетворительные пробы, которые он брал со своих пальцев. Сэр Джейсон лизал поверхность ее языка, собирая как можно больше переданных ей секреций. Однако он испытывал мучения от сознания, что нет ничего лучшего, чем пить этот небесный нектар прямо из крана, если только ему хватит смелости пойти на столь решительный шаг.
Поглощенный неправедно добытыми наслаждениями, сэр Джейсон не заметил озадаченный взгляд, мелькнувший на лице кузена. Любой заметил бы, что сэр Джейсон пользуется ртом Селии как заменителем того, что он жаждал больше всего: капающим маленьким ротиком вишневого цвета, затаившемся между ее бедер.
Несмотря на количество выпитого, Колин почувствовал, что его пенис вытягивается и пульсирует, разбуженный новым страстным желанием. Если бы он был трезвым, то сразу пережил обычное неудовлетворение тем, что оказался вторым в очереди за прелестями с ароматом мускуса. Теперь же физиологические потребности заставили его преодолеть родственное соперничество. Его мысли вращались вокруг одного — побыстрее утолить желание.