Пульс был! Слабый, едва вообще не оборвавшийся в тот же миг прикосновения, но он был!
Ребята переглянулись со смешанными чувствами. С полицией объясняться крайне не хотелось. А потому было принято решение позвонить вообще с другого телефона. Но для этого нужно было поймать добровольца. Пока Макс пошел ловить машину, Мишка с другом быстренько все вещи вернули обратно в машину, готовые в любой момент линять. Машина поймалась, телефон уступили на срочный вызов. Трасса такая-то, километр такой-то, едва живая девушка, звонок анонимный.
Отблагодарив сочувствующего дедка, Макс вернулся, сел на водительское кресло и резко крутанул руль. Весело уже не было. Даже про пиво недопитое забыли - вот диво-то! Дав со всей силы по газам, водитель искренне надеялся, что и с девкой все будет хорошо, и что он напьется и забудется. Друзья придерживались такого же мнения.
- В бар?
- В бар!
- Ну не к женам же!
...Скорая не появлялась очень долго. То ли машин свободных не было, то ли они никак между собой решить не могли, действительно ли правдив этот вызов? Да и ответственности за сдохшее в машине тело нести никому не хотелось. Вот и тянули до последнего. А там уже и день в самом разгаре, кучка других вызовов... В общем, когда приехали, перевалило давно за полдень. Девушка обнаружилось на том самом месте, о котором сообщал анонимный звонок. Она была еще жива. Тот робкий, все время прерывающийся стук сердца все еще был слышен. Врачи засуетились. Носилки, кислородная маска...
Больница, белые стены, спертый воздух и приторный запах горьких лекарств. Жесткая больничная койка, уколы, капельницы... Это было бы неприятно, возможно, даже испугало бы хрупкую девушку, которая отродясь в больницах не бывала. Вот только она была без сознания, а врачи упорно сражались за её жизнь. Ногу собрали со частям и вставили стержень, ближайший год девушка проходит с ним. Без костылей ходить сможет в лучшем случае через полгода. Вторую ногу вправили, капельницу поставили, лекарствами бессознательное тело нашпиговали. Перевели из реанимации, и только потом уже начали поиск родственников.
Высокая женщина, пришедшая на опознание была очень худой, осунувшейся, морщин было намного больше, чем полагалось в её возрасте. Но дочь свою признала, со слезами упав перед её кроватью. Она уже и не надеялась!
А Лия все не приходила в себя. День, два, пять, неделя... Врачи говори, чем дольше, тем хуже, но драконы не ошибаются. На второй день второй недели человеческая девушка открыла глаза. И первое, что она увидела - осунувшееся лицо матери.
- ...мама...
У женщины аж дыхание перехватило.
- Доченька! Доченька, Лиечка, родная!!!
Мама покрывала лицо дочери поцелуями, обнимала и плакала, плакала. А в глазах, впервые за столь долгое время была радость...
Это были очень сложные дни. Движения давались с трудом, чувствительность возвращалась медленно. Эмоции были тоже как будто затуплены. Щадя Лию, ей ничего не рассказывали. Ни сколько она отсутствовала, ни в каком виде её нашли... а большего ни родители, ни знакомые и сами не знали. Зато тумбочка была уставлена цветами, толпа школьных друзей непрекращающейся лавиной несла все новые цветы, а рядом с кроватью все увеличивалось количество пакетов с конфетами, пирожными, всевозможными сладостями. А Лия была как в тумане. Ей с трудом удавалось растягивать губы в улыбке, с трудом отвечала, есть вообще не хотелось. Она не желала никого видеть, шевелиться; приходилось отвечать ничего не значащими фразами на даже самые искренние сочувствия и пожелания. Девушку держала за горло самая настоящая тоска. Казалось, она что-то забыла, что-то было неправильно. И люди эти неправильные, и фальшь в их словах ей чудилась, и...
Даша не пришла.
Еще два дня серой темноты.
Все изменилось в одно утро. Туман вдруг спал, обнажая непривлекательную действительность, а больничные, светлые стены, тоска в глазах окружающих, все вдруг стало давить с непреодолимой силой. И желание - увидеть свет именно из окна своей комнаты...
- Мама, я домой хочу, - произнесла девушка, едва в палату вошла уставшая женщина с запавшими глазами, с синяками чуть ли не на пол лица. Дальше все происходило без ведома Лии. Она не знала, как там мама договаривалась с врачами, но в тот же день девушку со всей осторожностью погрузили в машину и отвезли в такой желанный дом.
Родная обстановка встретила... странно. На взятом на прокат инвалидном кресле девушку вкатили в квартиру. Лия с радостным узнаванием смотрела на стены в прихожей (зеленые!), пол (светлое дерево!), потолок (белый!) и не понимала, чему удивляется, все ведь такое знакомое до боли, так почему же такое счастье?
- Кушать будешь? - Лия лишь радостно покачала головой.
- Можно меня в мою комнату? - Сказано было почти шепотом, и почему-то девушка до последнего опасалась, что ей будет отказано. Такая привычная обстановка давила, едва ли не действовала на нервы с первых же секунд. Казалось, что что-то неправильно, как-то не так...
А едва её вкатили в родную комнату... серебристые занавески раскачивает ветер, светлые обои, такие любимые (сама выбирала!), темно-синий ковер, закатные лучи как раз скользнули в окно и попали на лицо девушке... и Лия разрыдалась. Слезы текли сплошным ручьем, но что послужило причиной сказать было не возможно. Радость? Счастье? Облегчение? Опасность?
Это было не объяснимо, но Лие казалось, что должно произойти нечто страшное. Или это уже произошло?
Мама стояла позади и категорически не знала что делать. Подойти и утешить - можно, но врач предупреждал о возможных последствиях. Стоять и пережидать ситуацию было попросту страшно - вдруг это повлечет за собой нервный срыв и будет еще хуже? Следующая мысль была еще страшнее: а вдруг хуже уже некуда?! Родительница прикусила губу от жалости к дочери и едва сама не разрыдалась. Лечащий врач рассказал, в каком состоянии нашли их дочь. Страшно было представить, что она пережила... Невыносимо просто. Мама поклялась себе, что никогда не расскажет об этом дочери. Как хорошо что она ничего не помнит о том кошмаре.
- Оставь меня одну... Пожалуйста.
Лия уже вытерла слезы, обратила внимание на жалостливое лицо матери, и теперь было очень стыдно.
- Я уже в порядке, правда.
- Тебе помочь лечь?
- Нет, спасибо, просто к окну подкати.
Мама уже давно вышла и теперь тихо переговаривалась с отцом на кухне. У них там было что-то типа зала совещания. Но девушке было все равно. Она смотрела вдаль, на горы.
И в том, что она в порядке, девушка сильно сомневалась.
Еще долго девушка сидела и смотрела на закат. Мысли были безжалостно прогнаны поганой метлой прочь из головы. Ей просто нравилось смотреть на это голубое небо, на начинающие все ярче проявляться звезды, на постепенно меркнущее солнце... а потом, не раздеваясь, опираясь на ручку кресла, спинку кровати и только на одну ногу (вторая причиняла боль при малейшем давлении на нее, даже сквозь целый ряд обезболивающих, но это было нормально, с таким-то переломом) пересела на кровать, замоталась с головой одеяло и уснула, когда за окном еще не успело полностью потемнеть.
Эта ночь отличалась от всех проведенных в больнице. И дело было далеко не только в крайнем удобстве кровати. Первый же сон заставил сесть на кровати и глубоко дышать, приводя в порядок слишком учащенное дыхание, и больше в ту ночь было не до покоя...