– Леди! Не испытывайте нашего терпения! Идемте! – жандармы одели на руки пленницы железные кандалы.
– Отпустите меня! Вы не имеете права! Я буду жаловаться правосудию! Отпустите!
– Мадемуазель де Фрейз, замолчите! И покорно следуйте до экипажа! – мужчины подвели невольницу к карете. Не успела девушка опомниться, как на ее глаза слетела черная повязка. Арабелла ощутила, как чьи-то сильные руки насильно посадили ее на что-то твердое и неудобное. Жандармы, завязав своей пленнице глаза, приступили к запястьям. Крепко перемотав руки молодой женщины веревкой, стражники опустили на лицо Арабеллы тяжелый, черный мешок. Оказавшись слепой, немой и связанной, француженка перестала вырываться. Солдаты, вооружившись шпагами, сели рядом, словно беспомощная, слабая женщина могла противостоять шестерке натренированных, сильных мужчин. Карета тихо двинулась с места. Девушка пыталась вести себя спокойно, но ей это слабо удавалось. Кандалы до крови расцарапали запястья, от веревок, впившихся в нежную кожу, опухли пальцы и ладони, повязка натерла глаза, под тяжелым мешком дыхание затруднялось.
Арабелла замерзла, тонкий халат едва ли удерживал тепло на хрупком теле в этой промозглой карете. Молодая женщина тихо застонала. Из-за плотной материи, прилегающей к губам, она не могла ничего сказать. Жандрам аккуратно снял мешок с головы своей пленницы, наблюдая, как копна спутавшихся волос укрывает худенькие плечи: – Если будете сидеть тихо, эта неотесанная, грубая ткань не коснется Вашего прелестного, невинного лица. Достаточно одной повязки, закрывающей Вам глаза, – экипаж резко остановился. Дочь герцога ощутила, как резкий холод берет в плен тело: касается плеч, потом опускается на небольшие, девичьи груди, скользит по безупречному, плоскому животу, обвивает талию и щекочет бедра. Арабелла вздрогнула. Она не могла забыть чуткие, возбуждающие прикосновения короля в их первую ночь, не могла забыть его дерзких движений. И даже мороз, скользящий по коже, напоминал девушке об этом.
Глава корпуса почти вытолкал Арабеллу из экипажа, и, еще крепче завязав ей глаза, повел по острым камням, впивающихся в замшевую ткань туфелек. Молодая женщина пыталась понять, где она находится, но постоянные толчки не давали ей сосредоточиться: – Где я? Куда вы меня ведете? – испуганно спросила девушка.
– Успокойтесь, скоро узнаете.
Молодая женщина почувствовала, как под ногами что-то зашевелилось:
– Спускайтесь, – услышала она приказ, не терпевший возражений, – жандарм, взяв пленницу под локоть, помог ей спуститься по ветхой лестнице. Арабелла, поскользнувшись, ухватилась рукой за того самого главу: – Осторожней, миледи, ступени скользкие.
Девушка, вздрагивая от страха, прижалась к телу солдата: – Как Вас зовут?
– Альберд де Гирмонд, Глава королевского корпуса жандармов.
– Вы добрый человек. Спасибо за Вашу заботу, но…я боюсь умереть в плену, от мечей людей короля.
– Не бойтесь, леди, поскольку наши страхи всегда не имеют никакого значения. Боимся мы или нет, если какое-то событие должно произойти, оно и так произойдет, страх его не остановит.
– Сэр, почему мы остановились? – раздался нетерпеливый голос другого жандарма.
– Не торопись, Ник. На смерть не спешат, – грустно, но с полуулыбкой ответил главнокомандующий.
Арабелла не видела лица Альберда, когда он говорил эти ужасные слова, но она отчетливо слышала его голос, наполненный странным сожалением, отчаянием, холодом и равнодушием. Первый раз в жизни француженка ощутила на своей шее ледяное дыхание страшной, приближающейся смерти.
Кто-то толкнул девушку вперед, да так сильно, что она упала с рыхлых ступеней на сеновал. Жандарм рывком развязал пленнице глаза. Мадемуазель де Фрейз лихорадочно огляделась по сторонам. Молодая женщина находилась в подвале, напоминающем настоящую темницу для непокорных пленников. В углах все завешено паутиной, через решетки не пробивается ни единый луч света, а в тени громоздится страшная машина для пыток водой. Жертве перед пыткой не давали еды несколько дней, а потом опускали на самое дно сооружение так, чтобы как можно сильнее выпирал живот (хотя, после голодания это было сделать трудно) и начинали вливать в рот воду. Несчастный либо захлебывался, либо жидкость заполняла все внутри, желудок не выдерживал и разрывался. Арабелла, едва сдерживая в себе тошноту, отвернулась от машины и устремила взгляд на уходящие силуэты жандармов.
Время тянулось ужасно долго и мучительно. Девушка то ходила по темнице, то сидела на сеновале, всматриваясь в кромешную тьму. Как бы то ни было, но усталость быстро сморила молодую женщину и она, забившись в угол, задремала.