— Никто не хочет умирать.
— Горцы идут на смерть с готовностью, если в этом возникает необходимость.
Она поерзала в седле.
— Какие вы восхитительно смелые! Как жаль, что, демонстрируя эту впечатляющую доблесть, вы одновременно совершаете акт государственной измены.
Он тоже заерзал.
— А у вас острый язычок, леди Амелия. Не стану отрицать, меня это возбуждает.
Возбуждает. Еще ни один мужчина не произносил ничего столь дерзкого в ее присутствии и не позволял себе подобные вольности. Ее щеки заалели.
— В таком случае я сомкну губы, — произнесла она, — и буду держать рот на замке, мистер Мясник, потому что не хочу возбуждать вашу страсть.
— Ты уверена?
Он прошептал ей это в самое ухо, и она ощутила жар его губ. Гусиная кожа вернулась, с легким покалыванием распространившись по шее, и она прокляла эту безумную реакцию своего тела.
— Вы мне кажетесь страстной женщиной, леди Амелия, — продолжал он. — Похотливость горцев и разнузданность их любовных игр может прийтись вам по вкусу. Мы не похожи на ваших воспитанных английских джентльменов. Мы не боимся криков и порывистых движений и не стесняемся использовать рот, Доставляя наслаждение нашим женщинам.
Кровь вскипела у нее в жилах и бросилась в лицо. Девушка снова ощутила страстное желание спрыгнуть с лошади и бежать до самого Лондона. Но она уже усвоила один урок, связанный с попыткой побега. Если она это сделает, он снова повалит ее в траву на спину, и она не была уверена, что сможет пережить еще один подобный инцидент, не утратив контроля над своими чувствами.
— Я не произнесу больше ни слова.
Она выпрямилась в седле, так что теперь ее спина не соприкасалась с мощной стеной его груди, но это не помогло усмирить пожар страсти, стремительно распространяющийся по всему ее телу.
Горец наклонился вперед и предостерегающе прошептал ей на ухо:
— Ты поступишь мудро, девушка, если будешь держать ротик на замке, потому что я не железный. Твой острый язычок может толкнуть меня на крайности. Ага, смотри-ка. Вот мы и приехали в мою роскошную обитель.
Натянув поводья, он остановил лошадь.
Борясь с паникой, Амелия пыталась сосредоточиться и осмотреться. Его «роскошная обитель» представляла собой всего лишь пещеру — холодную темную впадину в отвесной стене горы, окруженную мхом и покрытыми лишайником валунами.
Они и в самом деле были варварами и, подобно диким животным, жили в пещерах. Вокруг ног лошади зловеще клубился туман.
— Это логово Мясника, — произнес ее похититель, сдергивая плед, отчего холодный утренний воздух снова обрушился на ее влажную кожу.
Перебросив плед через плечо, он спрыгнул на землю.
Пока она продолжала неотрывно смотреть на угольно-черный вход в пещеру, горец выдернул секиру из ножен, сунул ее за пояс и протянул руки к девушке.
— Пойдем, девушка. Я разведу костер, и ты сможешь прикорнуть на уютной меховой постели, а потом я сделаю тебе прелестное ожерелье из костей солдат, которых убил сегодня ночью.
Она в ужасе смотрела на него, не будучи уверенной в том, что он шутит.
В этот момент совсем с другой стороны показался золотоволосый и похожий на льва шотландец, который предлагал перерезать ей горло.
Мясник, прищурившись, смотрел на приближающегося всадника, а потом твердым голосом скомандовал, обращаясь к Амелии:
— Слезай с лошади, девушка. Мой друг хочет тебя убить, поэтому будет лучше, если ты подождешь в пещере, пока мы с ним все уладим.
Мысль о побеге не оставляла ее, пока она соскальзывала с лошади и спешила к входу в пещеру. Она сделала шаг внутрь и замерла, давая глазам возможность привыкнуть к темноте. Тем временем второй горец подскакал к лошади Мясника и тоже спешился. Амелия начала лихорадочно озираться в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Ничего не найдя, она принялась изо всех сил натягивать свои путы.
Глава третья
Ангус Макдональд с глухим звуком спрыгнул с седла на землю. Его золотистая грива, встрепанная и мокрая, взлетев, упала ему на лоб, а его лошадь потрусила в сторону в поисках более высокой травы.
— Черт бы тебя побрал, Дункан! — воскликнул Ангус. — Что только творится в твоей дурьей башке? Мы едва не год выслеживали Беннетта. Я думал, мы с тобой заодно.
— Мы заодно.
Дункан подвел коня к бадье с водой у входа в пещеру.
Он был не в настроении вести этот разговор. Он только что убил пять человек, и от его одежды несло кровью, нечистотами и смертью. Он хотел спуститься к реке и вымыть руки и оружие, смыть пот и грязь со своего тела. Но больше всего ему хотелось где-нибудь прилечь, заснуть и много-много часов не просыпаться.