– Тогда мы вернемся на следующий год, – пообещал Генрих, встретившись с ней взглядом. – Ты все еще сердишься на меня из-за Лиможа, – сказал он.
– Ты сделал то, что хотел. Добавить к этому нечего, – отводя взгляд, пожала плечами Алиенора.
– Но ты чураешься меня, – посетовал Генрих. – Я имею тебя каждый вечер и каждое утро, но ты остаешься как чужая.
– А чего бы ты хотел? – спросила она. – У тебя нет оснований быть недовольным мной. Я идеально исполняла роль послушной жены, даже рискуя потерять любовь подданных. Я позволяю тебе пользоваться моим телом, когда ты только пожелаешь. Я с тобой в постели и за столом. Многие пары живут и без этого.
– Но между нами было что-то гораздо большее! – вспыхнул Генрих.
– Было, – горячо согласилась Алиенора. – Но ты решил стать агрессивным мужем, ты уничтожил мои надежды на равные отношения. Я в этом браке пленница!
– Значит, ты меня наказываешь, – решил Генрих.
– Нет, просто теперь так обстоят дела.
Алиенора попыталась встать с постели, но муж схватил ее запястье.
– Ты же знаешь, я люблю тебя, – взволнованно сказал он.
Слезы наполнили ее глаза.
– Я люблю тебя, – повторил он.
Мало-помалу Алиенора снова оказалась в объятиях мужа, тело ее сотрясали рыдания, она прижалась к нему.
– Ну, ну, успокойся, – утешал ее Генрих. – Теперь ты снова моя. Клянусь Господом, я исправлю положение!
Он принялся жадно целовать ее, и Алиенора немного расслабилась. Может быть, отношения между ними снова станут такими, какими были до Лиможа? Нет, она так не думала, но теперь поняла, что должна смирить негодование и позволить заново расцвести своим чувствам к Генри. Как они расцвели под натиском его ласк…
Когда в декабре они возвращались в Пуатье, на сердце у Алиеноры лежал камень. Генрих наконец-то собирался в Англию и весь горел от нетерпения.
– Я должен торопиться, – сказал он ей. – Остановлюсь по дороге в Руане, чтобы увидеться с моей матерью-императрицей. Ведь мать не пожалела затрат на это предприятие. И хочу обсудить с ней мои планы вторжения.
Алиенора вся закипела. Генри редко можно было заставить поговорить о его планах с женой. Он по-прежнему не скрывал своего мнения, что женщины не должны соваться в политику. Но для матери он собирался сделать исключение.
И, словно читая мысли жены, Генрих добавил:
– Пока я отсутствую, мать должна будет управлять Нормандией, и мне нужно многое с ней обсудить. Кроме того, она хорошо знает Англию. И короля Стефана.
– Ей ли не знать короля Стефана! – язвительно вскричала Алиенора.
– Не верь ты сплетням старых кумушек, – беззаботно ответил Генрих. – Впрочем, Стефан действительно питал к матери нежные чувства, хотя они и были врагами.
– Удивляюсь я твоей наивности! – Алиенора скорчила гримасу. Генрих посмотрел на нее похотливым взглядом.
– Не забывай, что ты говоришь о моей матери, – напомнил он. – Хотя она вполне на это способна. Могла бы съесть этого слабака на завтрак.
– Я бы хотела с ней познакомиться, – сказала Алиенора, которой вовсе не хотелось встречаться с Матильдой.
– Непременно познакомишься – дай только время, – ответил Генрих.
Безразличный тон мужа свидетельствовал о том, что он не видит никаких оснований для вражды между матерью и женой. Алиенора спрашивала себя, а известно ли Генри о ее короткой связи с его отцом. Он никогда не говорил об этом, и она, конечно, тоже не собиралась.
Быстрый, беспокойный ум Генри не стоял на месте.
– Анжу и Аквитанию я оставляю на тебя, – сказал он. – Знаю, ты будешь хорошо управлять обоими.
Это замечание удивило и тронуло Алиенору, она даже почувствовала укол совести за то, что несправедливо судила о Генри, а он на время своего отсутствия оставлял ей не только ее герцогство, но и собственное графство Анжу, владение его предков. Может быть, он пытается загладить свою вину…
Алиенора улыбнулась мужу, глаза ее засветились.
– Я тебя не подведу, мой господин, – пообещала она.
Алиенора проснулась рано утром. В спальне все еще было тепло, потому что на ночь оставили две жаровни. В их красноватом мерцании она видела Генри. Он лежал обнаженный на животе рядом с ней, ноги запутались в простыне. Сонным взглядом муж смотрел на нее, и его глаза светились такой редкой теперь нежностью.
– Ты не спишь, – прошептала Алиенора.
– Как может мужчина спать, если рядом ты? – Генрих хохотнул, пожирая глазами ее округлые груди, прекрасные длинные ноги, вытянувшиеся рядом с ним. – Никто не может сравниться с тобой, Алиенора! Никогда еще не было такой женщины, и я сомневаюсь, что будет.