Он кивнул.
— Да, мы часто это слышим. На самом деле мы владеем тем зданием почти целое столетие. В нем зародилась наша компания. Когда мы расширились, то решили обновить его и превратить в место для развлечений. Там до сих пор находится несколько старых заброшенных офисов, с одним из которых, я так полагаю, ты познакомилась.
Мои щеки запылали. Мне стало интересно, смогу ли я когда-нибудь загладить свою вину.
— Но почему вы держитесь за этот бар? — спросила я. — Почему бы не снести его и не построить что-то более привлекательное? Вы определенно можете себе это позволить.
Он пожал плечами.
— Называй это сентиментальностью. Этот бар был там с тех пор, как построили здание. Приятно владеть небольшим кусочком привычного старого места.
В его голосе не было никакого намека на притворство. Возможно, там действительно не было ничего особенного. Это, безусловно, самое простое объяснение. Конечно, оставались еще детали, о которых мне утром поведала девушка, и бумаги на столе, но были ли они на самом деле такими необычными, какими казались на первый взгляд? Вряд ли было что-то странное в том, что человек имел право на личную жизнь, к тому же у меня было не больше нескольких секунд наедине с тем документом. Опираться на какие-то предположения — все равно, что находиться на грани паранойи. Я решила одарить его презумпцией невиновности.
Через минуту мы прибыли в ресторан. Это было великолепное зрелище. Все здание представляло собой гигантский стеклянный цилиндр, открывающий панорамный вид на набережную. Подошедший метрдотель отвел нас на верхний этаж к столику, который находился рядом с окном, обращенным на водную гладь вплоть до Оперного театра. Солнце только что зашло, и весь залив купался в мягком свете городских огней, отбрасываемых с южной стороны. Это было захватывающее место.
Два стула стояли напротив друг друга, но после того, как Себастьян помог мне сесть, он взял свой стул и передвинул, сев рядом со мной. Его нога нежно задевала мою ногу. Мое сердце затрепетало. В мгновение ока он превратил ужин в нечто гораздо более интимное.
— Не могу представить, как кто-то мог отказаться от такого, — сказала я, наблюдая, как один из ночных паромов вышел из дока, отбрасывая волны, неспешно расходящиеся по гавани. — Красота.
— Мне здесь все нравится, — сказал Себастьян. — Я стараюсь приходить сюда как можно чаще. Лучше еды может быть только вид. — Он медленно и основательно оглядел меня сверху донизу. — Должен сказать, этим вечером вид особенно поразителен.
Я ухмыльнулась и ответила таким же плотоядным взглядом.
— Отсюда вид тоже весьма не плох.
Нам принесли меню. Если до сих пор не было очевидно, то быстрое обслуживание подтвердило, что это не просто какая-то забегаловка. Наша официантка была вежлива, красноречива и безукоризненно ухожена. Она знала меню вдоль и поперек и на каждый вопрос, который задавал Себастьян, отвечала быстро и детально. Пока они говорили, подошел второй официант, наполнив наши бокалы водой и оставив нам небольшую корзинку с дымящимся хлебом, чтобы разжечь аппетит.
Себастьян пожелал заказать девять блюд из дегустационного меню, но у меня в прошлом были неприятные впечатления, связанные с заказом подобного рода.
— Мне всегда казалось слишком претенциозным такое расточительство, — сказала я ему.
— Доверься мне.
И я уступила.
Первое блюдо прибыло практически мгновенно, тарелка вмещала две «Морские жемчужины» — изящные сферы, по размеру напоминающие шарики для пинг-понга. Они не походили на что-то конкретное, но имели самую восхитительную, нежную текстуру и просто таяли во рту.
— Итак, как долго ты с «Колокольчиком»? — спросил он. По-видимому, даже сторонние лица знали о нашем уменьшительно-ласкательном прозвище.
— Чуть больше шести лет.
— Тебе там нравится?
Я пожала плечами.
— Это отличная компания. В ней проделывают по-настоящему фантастическую работу, к тому же там заключено огромное количество возможностей.
— Чувствую, за этим должно последовать «но».
Я тяжело вздохнула. Вообще-то я не планировала ныть на первом свидании, но он казался искренне заинтересованным, и мне надоело сдерживать свое разочарование.
— Но у меня складывается такое впечатление, что это тупик.
— Почему?
— Просто иногда кажется, что если бы мне что-то светило, я бы это уже давно получила. Там не так уж много людей, которые работают усерднее меня, но, сколько бы я не надрывала свою задницу, я не вижу никакого прогресса.
Он сделал глоток вина.
— Так почему ты не перейдешь туда, где оценят твои таланты?
— Не знаю. Думаю, что в таком случае последние несколько лет оказались бы пустой тратой времени. Я ненавижу сдаваться. Если что-то начинаю, то стараюсь придерживаться этого до тех пор, пока не выполню работу до конца. Кроме того, «Колокольчик» один из лучших в сфере юриспруденции. Если я смогу чего-то добиться там, то это станет грандиозным достижением.
— Ну, все зависит от причины, по которой ты стала юристом, верно? Если ты заинтересована в том, чтобы «добиться чего-то» — нет ничего постыдного в том, что у тебя есть цель — то да, я бы сказал, что ты в нужном месте. Но если ты делаешь это просто из-за любви к делу, то ты, скорее всего, тратишь свои силы впустую.
— А что если здесь сошлись оба варианта?
— Тогда дело осложняется, — сказал он с улыбкой.
— Не пойми меня неправильно, я люблю свою работу, — продолжила я. — И не то чтобы меня волновал имидж или статус. Мне просто нравится сам вызов, понимаешь? Хочу доказать себе, что могу это сделать.
— Понимаю. Временами мне кажется, что я нарочно изо всех сил стараюсь создать для себя трудности, ведь только так испытываю больше удовольствия, когда наконец добиваюсь результата.
— Точно. Я думала об уходе, но снова начинать все с нуля — это довольно большой риск.
— Не стоит идти на риск необдуманно.
Нам подали второе блюдо. С объективной точки зрения оно, вероятно, было таким же вкусным, как и первое, но я не придала этому особого значения. Вместо этого прокручивала в голове слова Себастьяна. Таких рассуждений я от него не ожидала. Может быть, я просто была ослеплена его первоначальным подходом и предполагала, что наш застольный разговор будет более непринужденной кокетливой игрой. Вместо этого мы решились на откровенный разговор, и Себастьян оказался превосходным собеседником. Он был искренним, умным и красноречивым. Странное чувство осознавать, что его поверхностный образ, созданный у меня в голове, был сложнее, чем я думала.
— А как насчет тебя? Нравится работать на «Фрейзер»? — спросила я.
Последовала небольшая пауза.
— Да, это здорово, — ответил он, кивнув. — Я, честно говоря, не могу представить себя в другом месте.
— Ну, учитывая, как они заботятся о своих сотрудниках, не могу сказать, что удивлена.
Он усмехнулся.
— Да, мы работаем так же усердно, как и развлекаемся, но они ценят нас.
— У меня такое чувство, что они могут себе это позволить.
Он пожал плечами.
— Мы недавно поставили на несколько сильных лошадей. Это окупилось.
— И что же это означает? «Поставили на лошадей»? Извини, я не так много знаю о венчурном капитале. Для меня это всегда попадало под разряд «какие-то там финансовые делишки, которые кажутся до жути однообразными».
Снисходительное выражение его лица говорило о том, что это распространенное мнение.
— Если кратко, то мы берем деньги клиентов и вкладываем их в проекты, которые по нашему мнению могут быть выгодны. Некоторые из них работают, некоторые — нет. Мы делим прибыль и убытки с нашими инвесторами.
— Так вот, что вы делали для Чейза Адамса? — слова вылетели из моего рта прежде, чем я успела их остановить. Даже не осознавала, что связь актера с этой компанией по-прежнему меня волновала.
Он оценивающе на меня посмотрел, на долю секунды выглядя потрясенным, но через мгновение пришел в себя.