Последнее, чего я хочу, это пойти с ним сегодня вечером на еще один бал, танцевать, вести светскую беседу, притворяться, что меня волнует все, что там говорят. Часть меня почти скучает по Франко, по крайней мере, по нему прежнему, до того, как я по-настоящему узнала его, не было никаких сомнений в том, что он был эгоистичным и высокомерным, мудаком во всех отношениях. С Виктором это сбивает с толку. Он хороший отец дома, щедрый в постели и уважительный ко мне во многих отношениях. Он мог бы быть хорошим мужем, если бы не тот факт, что он покупает и продает женщин… продает в сексуальное рабство.
Я не могу с этим смириться, как бы я ни старалась. Я просто не могу.
Я прислоняюсь спиной к двери квартиры, закрываю глаза и пытаюсь дышать. Я чувствую отвращение к себе за то, что когда-либо думала, что все могло быть по-другому, за то, что хотела его, за то, что представляла настоящий брак. Я в ужасе от того, что я только что увидела, лица этих девушек запечатлелись в моей памяти, и я ничего так не хочу, как вернуться домой.
Но на самом деле у меня даже больше нет дома.
Я срываю с вешалки свое платье для сегодняшнего гала-ужина и направляюсь в ванную. Раздеваясь, чтобы надеть темно-синее шелковое платье, я прижимаю руку к животу, все еще такому плоскому, что он почти впалый. Я думаю о том, сколько раз мы с Виктором трахались со вчерашнего вечера, сколько раз я поощряла это, и меня тошнит.
Что, если я уже беременна?
Сама мысль об этом ужасает. Представить, что мой сын стоит там, где сегодня был Виктор, и смотрит, как похищенные женщины выходят из самолета, ужасно. Я не знаю, как я собираюсь это сделать. Как я вообще собираюсь подарить ему сына, зная, что он будет воспитан в такой жизни, что его заставят думать, что это нормально. Даже желательно.
Я сжимаю платье в кулаке, пытаясь подумать. Пытаюсь придумать выход, но ничего не получается. У меня нет возможности сбежать, не нарушив того, что Лука так тщательно пытался организовать. И, кроме того, мысль о расставании с Аникой и Еленой причиняет боль. Они не мои, но я все равно начинаю их любить и хочу быть рядом с ними. Продолжать заботиться о Елене, быть хорошей матерью Анике, надеюсь, до тех пор, пока она однажды не придет в себя. Быть светом в темном мире, в котором они родились.
Я хочу остаться хотя бы ради них, но мне невыносима мысль о том, чтобы привести в эту жизнь еще одного невинного ребенка. Я в ужасе от того, как легко Виктор снова меня обманул, даже после того, как на днях увидела правду в его офисе. Это заставляет меня задуматься, узнала ли об этом и его первая жена, если она вдруг не смогла с этим справиться, и Виктор удалил ее с радаров, потому что она не могла примириться с мужчиной, за которого вышла замуж.
Я решаю, здесь и сейчас, когда надеваю платье и снова прижимаю руку к своему плоскому животу, что я не подарю Виктору сына, которого он так отчаянно хочет. Я найду способ достать какое-нибудь средство экстренной контрацепции, как только мы завтра будем дома, и я найду способ начать принимать таблетки. Все, что угодно, лишь бы помешать ему вырастить сына, который унаследует его ужасную империю. Лгать моему мужу и препятствовать тому, чтобы у нас были общие дети, может быть грехом. Тем не менее, я думаю, что появление еще одного ребенка в этой семье было бы гораздо большим грехом.
Я почти закончила закалывать волосы, когда раздается стук в парадную дверь, сначала твердый, а затем более настойчивый. Почему Виктор стучит? У него есть ключ от его собственного дома. Интересно, пришел ли это один из его бригадиров, чтобы сказать мне, что он вернется домой поздно. Может быть, он пришли сказать мне, что он вообще не пойдет на гала-ужин сегодня вечером.
Мне не могло так повезти.
— Минутку! — Я воткнула последнюю заколку с жемчужным наконечником в волосы, отчаянно пытаясь не думать о том, как они рассыпались по полу прошлой ночью, когда Виктор зарылся руками в мои волосы, стягивая их вокруг моего лица и неистово целуя меня. Я выхожу из ванной и направляюсь к тяжелой входной двери, открываю ее только для того, чтобы увидеть высокого бледного мужчину с ярко-голубыми глазами и двух мускулистых мужчин позади него.
Я их не узнаю, но я никого здесь не знаю. Я некоторое время смотрю на них, прежде чем так авторитетно, как только умею, приподнимаю бровь, глядя прямо на мужчину перед собой.
— Ну? Что Виктор послал вас сказать мне?
— Ничего, — говорит мужчина с ухмылкой.
Мое сердце замирает.
— Ну, его здесь нет, но если вы назовете мне свое имя, я могу сказать ему…
— Мы здесь не из-за него. — Прежде чем я успеваю захлопнуть дверь у него перед носом, бледный мужчина делает шаг вперед, распахивая дверь, в то время как двое мужчин покрупнее протискиваются мимо него. — Хватай ее.