Виктор едва смотрит на меня, когда включает прикроватную лампу, забираясь в постель. К своему удивлению, я вижу, что у него в руках очки для чтения и роман с названием на русском. Я не могу скрыть выражение своего лица, когда он проскальзывает в постель в пижаме и очках, открывая свою книгу на том месте, где он ее пометил.
Виктор Андреев, террор итальянской мафии, русская братва, человек, который, как я знаю из того, что слышала, наводит страх на людей по всей этой стране, а также в Европе, сидит рядом со мной в постели в очках, водруженных на нос, и читает русский роман. Я не могу до конца поверить своим глазам.
Он прищуривается, когда замечает мое лицо.
— Я люблю читать перед сном, — коротко говорит он. — Это успокаивает мой разум. Так что можешь перестать смотреть на меня, как на экспонат в зоопарке. Ты никогда раньше не видела, чтобы мужчина читал?
— Конечно, видела, — выдавливаю я, все еще глядя на него. — Я просто…
— Что ты думала я делаю, чтобы расслабиться ночью? Убиваю нескольких человек в саду за домом и оставляю их тела садовнику, чтобы тот похоронил их, прежде чем заползти в постель? — Его рот дергается, и я понимаю, что он шутит. — Я сжимаю челюсти, внезапно разозлившись. Мне не нравится, когда надо мной издеваются. Франко часто издевался надо мной, и даже если его шутки были намного более жестокими, я не собираюсь становиться объектом юмора другого мужа.
— Ты знаешь, это не то, что я подумала. Но наслаждайся своей книгой, — огрызаюсь я. — Я собираюсь спать.
— Поступай как знаешь. — Виктор пожимает плечами, отводя от меня взгляд, как будто для него действительно так или иначе не имеет значения, что я делаю. Это тоже почему-то задевает.
Я должна быть рада, что Виктору все равно. Чем меньше его волнует то, что я делаю, тем больше свободы у меня будет. Но что-то в его беспечности почти ранит. Как будто я для него совершенно несущественна. Кем я и стану, как только подарю ему сына.
Я сосредотачиваюсь на этом, на том, какой могла бы быть моя жизнь, воспитывая моего сына и дочерей Виктора при минимальном участии с его стороны в моей повседневной жизни. Это не та свобода, на которую я надеялась, но это уже что-то. Это будет свобода от беспокойства о том, что он затащит меня в свою постель, свобода от его мнений и настроений, которых, я уверена, у него будет предостаточно. Возможно, когда-то я мечтала сделать в своей жизни нечто большее, чем просто быть матерью, но это, по крайней мере, доставит мне удовольствие. И если я решу, что хочу еще одного ребенка, то после того, как я рожу ему нужного сына, ЭКО обычно дает более одного эмбриона. Мне не придется ложиться с ним в постель даже для этого. По ходу сделки Виктор, возможно, получит свое, но я думаю, что могла бы сделать довольно хорошее и для себя.
Эта мысль, по крайней мере, гарантирует, что я смогу заснуть.
ВИКТОР
Моя новая жена оказывается невыносимой во всех отношениях, кроме того, какой я хотел бы ее видеть. Я просыпаюсь после далеко не спокойного сна, не привыкший к тому, что кто-то снова находится в моей постели после трех лет сна в одиночестве. Катерина не из тех, кто беспокойно спит, но любое легкое движение, казалось, будило меня так, как будто она встряхнула всю кровать. В какой-то момент я просто некоторое время лежал без сна, наблюдая, как она в лунном свете сияет сквозь занавески спальни.
Я не мог бы выбрать более красивую невесту. Я знал, что она прелестна, но почему-то, увидев ее воочию, кажется, стираются воспоминания обо всех других женщинах, которых я когда-либо считал красивыми. Все в ней, даже в ее наглядной худобе, является совершенством. Когда я лежал там, я поймал себя на желании протянуть руку и коснуться ее лица, убрать завиток темных волос с ее щеки, провести пальцем по ее соску под тонкой тканью ее топа. Конечно, я ничего из этого не сделал. Я обещал ей, что даже пальцем ее не трону, а я, как уже сказал, человек слова. Вместо этого я лежал с твердым и пульсирующим членом, проклиная тот факт, что не мог просто перевернуться и взять свою новую жену. В тот момент я начал сожалеть, что отклонил ее просьбу о выделении отдельной спальни.
Держать свои руки подальше от нее было бы намного проще, если бы она была где-то в другом месте, а не спала рядом со мной каждую ночь. Но я дал обещание, и я сдержу его, пока у меня не появится причина поступить иначе. Например, я согласился попробовать ЭКО. Я не обещал, сколько неудачных месяцев я позволю этому продолжаться, прежде чем настоять на том, чтобы мы попробовали более естественный способ. И, глядя на Катерину, лежащую рядом со мной, ее грудь слегка поднимается и опускается во сне, у меня возникает отчетливое ощущение, что я не протяну много месяцев, прежде чем начну всеми способами настаивать на ее возвращении в мою постель.