Нэвил отошел к двери, чтобы не видеть окончательной капитуляции Колби. Однако он снова недооценил своего противника.
Колби поняла, что предстоящие годы с этим чужим, упрямым человеком должны были стать настоящим адом, если только она не оговорит условия их дьявольского брака.
— Давайте договоримся о наших будущих отношениях, — сказала она с твердостью в голосе. — Я не позволю вам диктовать мне свою волю в чем бы то ни было, пока я буду выполнять свою часть этой безумной сделки. Вы будете жить в Лондоне, вести такую жизнь, какую пожелаете, а я буду растить ребенка в деревне.
Если бы Нэвилу были нужны напоминания о том, что жизнь с этой женщиной будет чередой сплошных драм, то вот было одно из них. Он думал, что они уже обо всем договорились, а она ставит условия, на которые не отважилась бы ни одна леди.
Нэвил вернулся на средину комнаты. Он был готов за два пенса отказаться от этой затеи и возвратиться в Лондон ничем не связанным.
В самом деле, может быть, ему следовало остановиться на какой-нибудь хорошо воспитанной, спокойной аристократической красавице. Он уже совсем собрался было сказать Колби, чтобы она убиралась долой с его глаз вместе со своей запятнанной семьей и со своим гадючьим языком, когда такой союз в полный рост предстал перед его мысленным взором. Из опыта общения с аристократическими красавицами он знал, что их головы были набиты ватой и лунным светом. Он содрогнулся при мысли о необходимости изображать почтение у Алмак и обо всех прочих институтах и ритуалах жизни, которую он ненавидел, но которые были так необходимы модной жене. Альтернатива Колби умерла, так и не родившись. Ни одна из женщин, которых он мог выбрать, не дала бы ему свободно вздохнуть, возможность, которую он так ценил и которую она ему обещала. При этом он не хотел, чтобы за ним по пятам ходила мегера, какой Колби Мэннеринг угрожала стать.
— Как только вы забеременеете, чем меньше мы будем видеть друг друга, тем лучше, — сказал он, даже не скрывая раздражения в голосе. — Это подходит вам?
— Вполне, — ответила Колби, поднимаясь со стула.
— Вашей единственной обязанностью до свадьбы будет засвидетельствовать почтение моей матери, так чтобы она и никто другой не знали настоящего положения дел. Можете вы сделать это?
Колби кивнула.
Нэвил проводил ее до двери.
— Имейте в виду вот что. Приезжайте прямо в мой дом, Джо Лир проследит за тем, чтобы вас устроили, и все организует.
Они сразу же вышли из комнаты; он смотрел, как она садится в седло с такой грацией и изяществом, что в любой другой женщине вызвало бы его восхищение.
— Ах, да. Пришлите мужчину — представителя семьи — для переговоров по брачным соглашениям, — добавил он.
— Я буду их вести сама, — усмехнулась Колби. — Нет никого, кто мог бы сделать это для меня.
— Делайте как вам удобнее.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Колби окликнула его.
— Как мне называть вас?
Он помедлил с ответом, будто перед ним возникло непреодолимое препятствие.
— Зовите просто Нэвил. А мне, я полагаю, придется называть вас Колби. Дурацкое имя.
Колби бросила на него взгляд, полный отвращения, и собралась уже пришпорить Мид-найта, когда услышала, как Браунинг окликнул ее с верхней ступеньки.
— Вы уже одержали одну победу. Я уволил Пэнэмана, — крикнул он ей вслед.
Колби ничего не сказала и поскакала прочь с мыслью о том, что она продала свою жизнь самому богатому покупателю и притом, самому последнему негодяю. Тем не менее, для Марка и Мэтью жизнь станет чудесной, ее мать получит все, чего всегда хотела, а ее тетя — спокойную старость. Чего еще можно желать?
Глава 13
В предместьях Лондона Нэвил направил свою лошадь в сторону дома Тарна Мэйтлэн-да на площади Манчестера, стараясь не думать о Колби и о дьявольском соглашении, которое они наконец заключили.
Но как Нэвил ни старался, он не мог забыть, как она выглядела во время их последней встречи. Измотанный своей хорошо продуманной атакой с целью подчинить ее своей воле, он совсем не был доволен собой. Нэвил догадывался, что последней каплей стал намек на то, что ему и всему обществу было известно о ее дядях. У людей долгая память, и только его покровительство может заставить их забыть обо всем и возродить имя Мэннерингов.
Возможно, ему в самом деле следовало быть более уступчивым и милосердным, пока она не покинула его дом, но он отверг эту мысль. В последний раз, когда Нэвил поддался чувствам в отношениях с женщинами, он чуть не продал душу дьяволу. Думать о некоторых вещах просто невыносимо.