— Это сокровища, моя дорогая. Сокровища.
— Значит, они ценные?
— Вы хотите их продать? — Человек побледнел, словно она сообщила ему, что хочет продать любимого ребенка. Она знала, книголюбы все такие. Книги для них дороже родни. Будучи дочерью такого человека, как Аден Мэннеринг, на протяжении двадцати четырех лет, она не могла не понимать благоговения его и мистера Мередита перед напечатанным словом.
— У меня нет другого выбора, кроме как продать их за возможно большую сумму.
Старик смотрел на красивую молодую девушку, стоявшую перед ним, так похожую на своего покойного отца, его бывшего клиента столько лет, что он уже не мог вспомнить сколько. Его письма со всех концов мира отслеживали карьеру солдата-ученого, особенно долгие годы службы в Индии. Книготорговец улыбнулся.
— Я небогатый человек, миледи, но, возможно…
Колби прервала его на середине фразы.
— Вы слишком добры, но я не могу позволить этого. Я только хочу получить достойную цену.
Мистер Мередит сразу понял. Колби Мэннеринг была гордой и бедной, смертельное сочетание.
Он поспешил к небольшому деревянному ящику, стоящему у стены магазина.
— Позвольте мне выдать вам квитанцию и небольшую сумму, пока я не смогу найти кого-нибудь, кто ценит эти книги так же как ваш отец.
Не мешкая, книготорговец вручил Колби листок бумаги и пачку банкнот. Колби была ошеломлена. Ей хотелось пересчитать деньги, но она не могла позволить себе этого. Было слишком стыдно показывать, что она нуждается. Она никак не ожидала такой большой суммы, а мистер Мередит сказал, что это только часть того, что он надеется получить за книги.
— Вы слишком великодушны, — неуверенно запротестовала она.
— Леди Колби, вы, право, не должны говорить этого. Когда делаешь бизнес, следи за тем, чтобы тебя не ограбили. По крайней мере, так говорит мне моя жена.
Колби улыбнулась, пытаясь сдержать слезы облегчения. После всего, через что она прошла с тех пор, как в прошлом году внезапно умер ее отец, доброта мистера Мередита была первым проявлением хоть какого-то уважения к ней.
Соседи старательно избегали ее. Они все знают плачевное состояние финансов Мэннерингов и явно боятся, что несчастье заразно, с горечью размышляла она.
— Я никогда не забуду вас, мистер Мередит, — сказала Колби, наклоняясь, чтобы поцеловать старика в морщинистую щеку.
После того как девушка покинула магазин, он еще долго держался рукой за то место, куда она его поцеловала.
Ошеломленная, Колби побродила немного, потом спросила, как пройти в Ковент-Гарден. Она боялась надеяться, что ее удачная встреча с книготорговцем станет добрым предзнаменованием перед следующими двумя встречами. Удача ей была просто необходима.
Колби содрогнулась при мысли о поджидающих ее трудностях. Жизнь сделала ее реалисткой. Она ускорила шаг. Жалость к себе самой никогда не была ее союзницей.
Обычно независимая натура, Колби сделала бы все, чтобы порадовать обожающих ее братьев, как-то компенсировать им тихое пренебрежение отца и долгие отлучки матери. Но последний год был кошмаром, с тех пор, как отца заставили признать истинное состояние семейных финансов. Из беззаботной девчонки она превратилась в мрачноватую девушку старше своих лет.
Колби была рада оторваться от печальных размышлений, когда внезапно очутилась перед изумительной колоннадой Джона Нэша, созданной в дорическом стиле и построенной вокруг Оперного театра. Она знала, что в номере № 2 найдет Джонсона и Джастерини, торговцев вином и спиртными напитками, которые были поставщиками нескольких поколений семейства Мэннерингов.
Она расправила плечи и взмолилась, чтобы ее нарядная шляпка и мантилья выглядели на ней так же хорошо, как на ее матери. Вкусам Колби больше отвечали костюмы для езды верхом и твердые шляпы с загнутыми полями, но когда необходимо было быть мягкой и женственной, как сейчас, она знала, как следовать моде. Колби перевела дух и направилась прямо в винный магазин.
Ей можно было не беспокоиться о том впечатлении, которое она произведет. Два молодых продавца усердно старались обслужить ее, пока один из компаньонов не остановил их. Колби обворожительно улыбнулась, и вскоре этот человек уже сопровождал ее в свой офис. Имя Мэннеринг и ее изящная фигура привлекли к ней внимание, и она надеялась, что это принесет ей пользу.
Глава 3
— Вы злоупотребляете моим добродушием, Кортнэйдж, — небрежно сказал Нэвил.
Харвей Кортнэйдж — поверенный в делах семьи Браунинг — виновато молчал.