— Мэннеринг. Знакомая фамилия, — сказал Нэвил, — но там не было никаких женщин. Двое братьев умерли, мне кажется, не оставив детей. Возможно, это жена того, который ездил в Индию.
Мысль о том, что леди Колби замужем, никогда не приходила Лиру в голову. Как-то она не была похожа на замужнюю. Ничто не говорило в ней об этом, и он почувствовал горькое разочарование при мысли о том, что это возможно. «Какой же я глупец. Она для меня совершенно недостижима», — подумал он, понимая, что человек с его скромными перспективами не должен и мечтать о ком-либо, даже отдаленно похожем на леди Колби. В его положении ему надо благодарить судьбу за то, что она свела его с таким человеком, как Браунинг.
— Значит, вы ее примете? — выпалил Лир, отбросив осторожность.
— Категорически нет, — осадил его Нэвил. — Я в совершенно неподходящем состоянии, чтобы принимать посетителей, в особенности леди.
Молодой секретарь потащился обратно.
— Я ужасно сожалею, леди, но его светлость не может вас принять. Он нездоров. — Его огорчение за нее было очевидным и располагало к нему.
— Я благодарю вас за помощь, мистер?..
— Джон Лир.
Колби поднялась со стула и начала надевать перчатки, направляясь к двери.
— Мне неприятно, что лорд Нэвил услышит мои новости от других, — сказала она, пытаясь скрыть огорчение. Ее последний шанс на спасение улетучился. Паника, которую она пыталась сдержать, грозила вырваться наружу, и ее охватила внутренняя дрожь. Обиднее всего было то, что Колби знала, как глупо и опасно было так слепо верить во встречу с Браунингом. Он был ее последней надеждой, но даже не удосужился выслушать ее.
Джон Лир не мог знать причину ее смятения, но было очевидно, что она находится в крайне затруднительном положении, и его сердце дрогнуло.
— Позвольте вас проводить до гостиницы?
Колби кивнула, не в силах говорить, и направилась к двери. Дверь неожиданно распахнулась, чуть не сбив ее с ног.
— Какого черта?..
Явное неудовольствие лорда Нэвила тем, что она еще в его доме, придало ей отчаянную смелость. Ярость, вызванная его высокомерием, тем, что он заставил своего секретаря лгать, в то время как сам был достаточно здоров для того, чтобы одеться и выйти, отношением к ней как к обычному надоедливому посетителю, дала волю отнюдь не лучшему ее качеству — вспыльчивости.
— Мистер Лир, извините нас, — сказала Колби сквозь сжатые зубы и открыла для него дверь.
Нэвил онемел.
Колби закрыла дверь и повернулась к нему.
— Я пришла сюда, чтобы предложить родить вам ребенка!
Глава 4
— Вы с ума сошли. — Браунинг решил, что ослышался, и отступил дальше к двери, мужество изменило ему.
Колби стояла на своем, хотя он смотрел на нее налитыми кровью глазами, совершенно не уверенный в том, не является ли она буйно помешанной.
— Выслушайте меня, — сказала она с терпеливой покорностью, будто он был глупый ребенок. — Я делаю вам прекрасное предложение. Пока вы будете продолжать свою холостяцкую жизнь, так очевидно любимую вами, я воспитаю ребенка в деревне, ничем не обременяя вас и управляя своим и вашим имениями.
— А почему я должен жениться именно на вас? — спросил Нэвил, скептически оглядывая ее с ног до головы. — Я могу выбрать любую женщину в Лондоне, которую пожелаю.
Уязвленная одновременно и вульгарной жестокостью, и справедливостью сказанного лордом Браунингом, Колби дрогнула: ей страшно захотелось убежать и спрятаться от стыда, охватившего ее. Как это ни больно было, ей пришлось задать себе вопрос: а что еще она должна была ожидать от человека, избалованного сына почтенных, безумно любящих родителей, обладающего внешностью греческого бога? «Что мог проклятый Нэвил Браунинг знать о реалиях мира?» — горько спросила себя Колби.
Нэвил одновременно боролся с собственным желудком и думал, как загладить явную обиду, причиненную его неосторожными словами. В течение какой-то секунды он даже хотел извиниться за свое поведение, но с радостью увидел, что обида, видимо, не задела ее глубоко, — так быстро, казалось, она пришла в себя. Он отметил, что Колби не из тех женщин, которых легко обескуражить.
Он был не прав. Колби прошла через комнату к камину и отвернулась, чтобы снова взять себя в руки. Ей надо было попытаться в последний раз объяснить ему, пусть даже придется переступить через себя.
— На самом деле, милорд, я не помешанная, хотя я понимаю, что у вас есть причины так думать, — сказала она. — Я хочу выйти замуж за вас не больше, чем вы — жениться на мне, и иметь ребенка от вас не больше, чем от кого-нибудь другого. Но мне необходимо было привлечь ваше внимание.