— Да, я знаю. Нэвил рассказал мне, когда мы случайно встретились по дороге сюда, — доктор Лоуренс излучал симпатию. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вашему брату, а вы, моя дорогая, должны думать только о ребенке. Позвольте вашему мужу и капитану Мэйтлэнду разобраться с этим негодяем.
— Вы плохо меня знаете, доктор Лоуренс, — усмехнулась Колби. — Я не перекладываю свои проблемы на чужие плечи.
— Я отдаю должное вашему характеру и исключительным способностям, — начал доктор, осторожно выбирая слова, — но упрямство, в любом случае, не относится к достоинствам.
Колби засмеялась. Этот человек, несмотря ни на что, начинал ей нравиться. Он понимал все ее трудности, возможно, не одобрял ее непримиримость, но и не осуждал.
— Я не вижу причин для тревоги, леди Браунинг, но должен предостеречь вас и призвать к умеренности, — сказал он, заканчивая осмотр. — Вы созданы, чтобы вынашивать детей, и родите Нэвилу здорового ребенка. Но не искушайте судьбу. Вы устали, вам нужен отдых.
Колби кивнула и поблагодарила его. Послеполуденная дремота, всегда бывшая ее проклятьем, неожиданно показалась самым естественным делом. Она уснула чуть ли не до того, как доктор вышел.
Он спустился вниз по лестнице и собрал всех, кроме Марка, в столовой.
— Состояние молодого Мэтью очень плачевное, — начал он. — Я не хотел говорить об этом в присутствии леди Колби, но спасение ноги весьма проблематично.
Нэвил украдкой пробрался в спальню и сел на стул рядом с кроватью, с нежностью наблюдая за спящей Колби. Впервые с той ночи на яхте он видел ее такой беззащитной, не прикрытой доспехами. Почему им так трудно достичь мира и взаимопонимания, спрашивал он себя, более, чем когда-либо, чувствуя безнадежность своей любви.
Он все еще не мог прийти в себя после перекрестного допроса, учиненного ему матерью и Сильвией Рэйнрайтер, когда ему пришлось выдать им несколько упрощенную версию того, что произошло в прихожей. Он вынужден был признать, что допустил грубый промах. Неужели он так никогда и не усвоит простую истину, что Колби нельзя диктовать, что она все всегда будет делать по-своему?
— Почему у меня такое чувство, что ты пасешь Колби, как пастух? — проницательно поинтересовалась его мать. Характером ее сын пошел в нее — он чересчур прямодушный и никогда не станет таким дипломатом, каким был его отец.
— Броули, дорогой Нэвил, всегда было для Колби тотемом, — доверительно пояснила ему мисс Рэйнрайтер. — Ее отец очень любил это место, тосковал и страстно мечтал вернуться сюда. В то время, когда она росла в Индии, оно стало для нее символом, своего рода маяком.
Голос Колби вернул его к действительности.
— Какого черта ты здесь делаешь? — Она вздрогнула, увидев его так близко.
— Я пришел заключить мир, по крайней мере, до тех пор, пока не будет пойман Пэнэман и Мэтью не станет чувствовать себя лучше, — он произнес это нескладно, запинаясь.
— Сколько раз я должна тебе повторять, что не нуждаюсь в твоей помощи? — Она оттолкнула его руку, когда он хотел помочь ей подняться с кровати.
— Я уже усвоил, что тебе никто не нужен, и обещаю, что тихо исчезну, когда минует опасность, — сказал он, стараясь быть рассудительным. — Что бы ты ни задумала, Тарн и я в твоем полном распоряжении.
— Откуда тебе известно, что я что-то задумала? — Она тут же ощетинилась. Может быть, пока она спала, пришло известие от Шэда Пирса?
— Ты никогда не стала бы сидеть сложа руки перед угрозой Пэнэмана и не позволила бы себе и своей семье стать мишенями, не измыслив своим живым, гибким умом какого-нибудь плана, — Нэвил подумал, что его мать права, и маленькая уловка может сделать его жену милой и покладистой.
Она расхаживала по комнате, размышляя, стоит ли рассказывать ему о Пирсе. Короткий отдых освежил ее, к тому же она была довольна тем, что Нэвил получил от нее по заслугам, когда в очередной раз пытался победить ее и поставить в вазочку как какой-нибудь тепличный цветок. Одна только мысль об этом приводила ее в ярость.
Почему? И вдруг побуждения Нэвила стали для нее очевидными. Его не интересовало ничего, кроме спасения своего наследника. Это объясняло его фразу по поводу ребенка, сказанную доктору Лоуренсу. Разве леди Мириам не проговорилась, что поместье Браунингов может быть унаследовано женщиной? Даже если ее ребенок девочка, наследство Браунингов будет в безопасности. Почему это должно ее удивлять, спорила Колби сама с собой. С самого начала единственной заботой Нэвила было продолжение рода Браунингов. Она почувствовала, что закипает.