Измученная бессонницей, Аманда снова постаралась выбросить из головы мысли о Чингу и сосредоточиться на своем сыне. И хотя днем ей это удавалось почти без труда, сейчас образ Чингу упорно маячил перед ее внутренним взором, и его угольно-черные пронзительные глаза будили в душе былую любовь. Сколько раз Аманда пыталась переломить себя и если не позабыть Чингу, то хотя бы перестать мучиться с прежней силой! Ведь он давно погиб, он мертв, его больше нет на этом свете… Понимая, что понапрасну обливается горючими слезами, бедняжка беспомощно шептала в подушку:
– Чингу, помоги мне! Я измучилась, я устала, меня терзает страх. Я люблю тебя!
Ее внезапно разбудила горячая ладонь, грубо зажавшая рот. Слабый испуганный крик замер где-то в горле, а по спине побежали мурашки. Перед ней стоял Роберт! Она забилась, стараясь сбросить его руку, но он хрипло зашептал ей в самое ухо:
– А ну не дергайся! Дай слово, что не пикнешь и выслушаешь все, что я скажу, тогда я уберу руку! Согласна?
Дождавшись утвердительного кивка, Роберт медленно освободил ей рот, хотя по-прежнему был наготове. Но Аманда и не думала кричать. Она спросила – раздраженно, не скрывая своей неприязни:
– Что тебе здесь надо, Роберт?
– Я пришел забрать тебя с собой. Здесь у нас ничего не выйдет. Мы должны перебраться туда, где о нас никто ничего не знает, и начать все заново.
От удивления Аманда онемела на несколько секунд. Наконец она спросила, с трудом поверив своим ушам:
– Ты что же, и правда вообразил, будто я пойду с тобой?! Да ты не иначе как спятил!
– Пойдешь, Аманда, еще как пойдешь! – нетерпеливо, как будто споря с неразумным ребенком, возразил Роберт. – Это ведь твои родители так решили! Уж они-то знали, что я буду любить тебя и сумею о тебе позаботиться. Они понимали, кто лучше всех сумеет обеспечить твое будущее.
У Аманды не укладывалось в голове, как Роберт может так уверенно говорить, видя, что она ненавидит его.
– Ты отлично знаешь, что всему, что было когда-то между нами, давно пришел конец! – холодно произнесла она. – Наша дружба умерла в тот самый миг, когда ты спустил курок ружья и убил Чингу.
– Это неправда! – с ненавистью воскликнул Роберт. – Ты вообразила, будто до сих пор испытываешь какие-то чувства к своему дикарю, но рано или поздно это пройдет и ты одумаешься!
– Нет, я никогда не одумаюсь! Потому что никогда не забуду, что ты натворил! – Аманда злилась все сильнее и попыталась оттолкнуть его.
– Ты пойдешь со мной, Аманда, сию же минуту!
– Никуда я с тобой не пойду! – прошипела она сквозь стиснутые зубы, вырываясь из его цепких рук. Борьба затянулась, Аманда с откровенной ненавистью заглянула Роберту в лицо – и вдруг похолодела от страха, увидев его безумные глаза. А он снова заговорил, холодно и уверенно:
– Ты ведь души не чаешь в этом выродке, что спит в колыбели, верно, Аманда?
Она моментально поняла его намек. Сначала в душе у нее родился ужас, а затем – гнев. Ее голос задрожал от ярости:
– Что ты хочешь этим сказать, Роберт?
– Как будто ты сама не понимаешь! Жизнь этого недоноска ничуть не дороже для меня, чем жизнь любого краснокожего, и сейчас ты увидишь, как мало я ее ценю!
Аманда побледнела, кровь застыла у нее в жилах от ужаса. А Роберт продолжал все тем же холодным тоном;
– Ты ведь знаешь, что никому не придет в голову беспокоиться, если он внезапно исчезнет. Я могу почти с уверенностью сказать: многие только обрадуются, что удалось от него избавиться!
– Ты не посмеешь! Я не позволю тебе его тронуть, – закричала Аманда.
А Роберт, ухмыляясь, навис над ней и прошипел:
– Неужели ты думаешь, что сумеешь остановить меня, Аманда?
Аманда уставилась на него, не в силах побороть ужас и вырваться из грубых, сильных рук. Она застыла при виде жестокого, чужого лица. Этот человек утратил последнее сходство с ее милым, добрым женихом, с которым она обручилась всего год назад. А Роберт почувствовал сковавший ее испуг и злорадно осклабился. Аманда все еще пыталась сопротивляться. Звеневший голос был полон ненависти.
– Ты не посмеешь тронуть ребенка! Это все пустые угрозы! Ты не посмеешь!
– Хочешь, я сейчас же покажу тебе, что чувствую на самом деле к этому дикарскому ублюдку?
Его лицо жутко исказилось от ярости, и Аманда снова подумала, что Роберт явно не в себе. А он вдруг кинулся к колыбели и схватил спеленутого младенца, грубо прервав его сон. На глазах у застывшей от ужаса матери Роберт с адской улыбкой поднял над головой извивающийся сверток, как будто собирался бросить его на пол. С побелевших губ Аманды сорвался придушенный крик, а Роберт пригрозил:
– Еще хоть звук, и он тут же сдохнет! – При виде ее отчаяния он злобно расхохотался. – Ну, Аманда, даю тебе последний шанс!
Аманда уже не сомневалась, что Роберт способен на все, и зарыдала в истерике:
– Пожалуйста, отдай его мне! Пожалуйста, отдай!..
– И ты сама пойдешь со мной?
– Да, да, я пойду. Только отдай мне ребенка! Медленно, не спеша он опустил плакавшего младенца, но все еще не отдавал его Аманде, упиваясь своей властью над ней, наслаждаясь ее страхом и унижением. А она шепотом умоляла его:
– Пожалуйста, Роберт, ну пожалуйста.
Наконец сын оказался у нее в руках, и она прижала к груди маленькое тельце, стараясь утешить малыша, который уже задыхался от крика. Громкий плач постепенно перешел в обиженное всхлипывание, пока не наступила тишина – измученный ребенок заснул.
– Одевайся и собери что-нибудь из вещей. Нам некогда рассиживаться.
Аманда покорно двинулась было в соседнюю комнату, чтобы одеться.
– Нет, одевайся здесь. Я глаз с тебя не спущу, пока мы не уберемся отсюда!
Она встала к нему спиной, приспустила ночную рубашку до пояса, накинула сверху платье и постаралась поскорее прикрыть свою наготу. Когда Аманда обернулась, и стало ясно, что все это время Роберт не спускал с нее жадных глаз. Словно зачарованный он застыл, ловя каждое ее движение. Но уже в следующий миг сбросил с себя оцепенение и рявкнул:
– Забирай ребенка и пошли!
– Нет, лучше оставим его здесь. А я отправлюсь с тобой одна. – Аманда надеялась, что под опекой Бетти Джонатану будет гораздо безопаснее, нежели вблизи от Роберта, но он отвечал с дьявольской ухмылкой:
– Нет, Аманда, я не такой болван, чтобы оставить здесь ключ к твоей покорности. А ну забирай его – не то тебе вообще больше не придется беспокоиться об этом щенке!