Яркий, солнечный рассвет не принес особого тепла – ведь даже чудесные деньки в октябре уже слишком коротки и прохладны. К концу этого месяца пришло очередное свидетельство того, что Аманда все еще не успела забеременеть. Роберт встретил эту новость с угрюмым упрямством – видимо, утешался тем, что грядет долгая зима, а значит, и длинные, темные ночи. При мысли об этом Аманде делалось дурно, и она старалась держаться, думая только о сыне. Он, Джонатан, краснокожий темноглазый малыш, был единственной нитью, связывавшей ее с жизнью, омраченной бесконечным позором и унижением.
Аманда поспешила собрать свежевыстиранные пеленки и вынесла их наружу, надеясь высушить побыстрее на солнце. Роберт с самого утра ушел на охоту. По мере приближения зимы с ее долгими ночами, когда Аманда лишится возможности хоть ненадолго оставаться в избушке одной, в душе неуклонно нарастал липкий, мертвящий страх. Не желая портить нечастые минуты уединения, Аманда постаралась заглушить в себе эти мысли и сосредоточилась исключительно на мокрых пеленках и ласковом тепле осеннего солнышка.
Как ужасно эта осень не походила на предыдущую! На несколько коротких мгновений Аманда поддалась слабости и вспомнила прошлый октябрь с его открытиями, с полученными ею первыми уроками любви… Чингу! Даже теперь, когда Аманда считала, что в ее душе не оставалось места для нормального чувства, ей становилось больно от утраты. Она зажмурилась, представив ласковый, чуткий взгляд угольно-черных глаз, сверкавших на мужественном, бронзово-красном лице, и широкую, открытую улыбку, предназначенную только ей одной. Не в силах больше выдержать эту пытку и чувствуя, что может умереть от тоски, Аманда приказала себе выбросить из головы Чингу и думать исключительно о том, чем сейчас занимается.
Она так преуспела в этом намерении, что даже не обратила внимания, как зашелестели за спиной кусты, пока глубокий, звучный голос не окликнул ее еле слышно:
– Аманда!
Она ошарашенно застыла, она узнала этот голос в тот же миг! Медленно, нерешительно Аманда обернулась к кустам – и ее синие глаза встретились с такими знакомыми, такими близкими зелеными глазами! Милое, нежное лицо вспыхнуло на секунду от счастья и моментально побледнело пуще прежнего. Она задрожала и покачнулась. Адам выскочил из своего укрытия и подхватил ее на руки, не давая упасть. И так велико было счастье снова прижать к груди ее легкое, хрупкое тело, что Карстерс на миг зажмурился, упиваясь этой минутой, о которой мечтал столько месяцев. «Аманда, моя милая, моя любимая!» – повторял он про себя, а вслух бормотал какие-то бессвязные, смешные слова утешения, стараясь подбодрить испуганное юное существо, дрожавшее у него в объятиях. Ради такого вот момента он был готов снова и снова пройти через те испытания, что выпали на его долю за последнее время.
Адам довольно смутно помнил первые дни, когда в бреду метался по койке в убогом колониальном госпитале и мучился от острой, режущей боли в груди, не дававшей ему даже говорить. Впрочем, ему не было нужды позже расспрашивать кого-то о том, чем кончилась атака, – достаточно было взглянуть на окружавшие его лица несчастных, расплатившихся собственной кровью за ужасный разгром, Он снова и снова с отчаянием осматривал все закоулки комнаты в надежде увидеть единственное, самое дорогое лицо. В конце концов Адам стал утешать себя тем, что вряд ли Аманде с ребенком на руках удалось бы преодолеть целых шестнадцать миль лесной дороги от форта Эдуард, чтобы оказаться рядом с ранеными солдатами. Однако простое и резонное объяснение ее отсутствия только усилило желание поскорее увидеть Аманду вновь. Наконец Адам заметил знакомое лицо. Он окликнул доктора Картрайта, который двигался между ранеными и умирающими.
– Доктор Картрайт!
Доктор повернул свое мясистое лицо и отвлекся от очередного пациента. Увидев Адама, он двинулся к нему со смущенной улыбкой и крепко пожал руку.
– Адам, дружище! Как я рад, что тебе полегчало! Адам нетерпеливо ответил на пожатие и спросил о том, что не давало ему покоя:
– Что с Амандой, доктор? У нее все в порядке? Она знает, что я ранен? Я бы не хотел, чтобы она пугалась понапрасну.
На миг пышущая здоровьем физиономия как-то поблекла, и у Адама тревожно екнуло сердце. Врач был в явном замешательстве и не знал, что сказать.
– Что такое, доктор? С ней что-то случилось?
От тревоги Адам задыхался, а рана в груди напомнила о себе острой, пронзительной болью. Доктору стало ясно, что затянувшееся молчание только усилит беспокойство его пациента, и он с запинкой произнес:
– Нет, Аманда не знает, что тебя ранили. Потому что еще до того, как бой закончился, она исчезла из форта Эдуард вместе с Робертом Хандли!
Адам не поверил своим ушам – он решил, что это лихорадка от раны проделывает свои жестокие шутки, и хрипло прошептал:
– Вы что же, хотите сказать, что она сама, по доброй воле сбежала с Робертом Хандли?! Да я ни за что в это не поверю! Вы же знаете не хуже меня, что она его на дух не выносит!
– И тем не менее, Адам, часовой у ворот утверждает, что они уехали вместе. Она сидела в седле, не связанная, и держала на руках ребенка. Ее никто не тащил силой, и она сопровождала Роберта по доброй воле.
– Я ни за что не поверю… – начал было Адам, но захрипел, не в силах справиться с жуткой болью, сковавшей грудь и лишавшей возможности вымолвить еще хоть слово.
– Адам, лучше тебе успокоиться и не мучить себя понапрасну, – твердо сказал доктор Картрайт. Однако Адам продолжал свои отчаянные, болезненные попытки снова заговорить, и врач многозначительно добавил: – Адам, я в любом случае больше не собираюсь с тобой об этом спорить. Теперь тебе известно все, что знаю я сам о том, как Аманда исчезла из форта Эдуард. Она ни с кем не разговаривала о предстоящем отъезде, и с тех пор никто их нигде не видел. И если ты не желаешь согласиться с общим мнением о том, что она сбежала, что ж, тогда попробуй сам найти правильный ответ. – Тут Картрайт наклонился, чтобы заглянуть прямо в измученные, смятенные глаза Адама, и мягко добавил: – И если тебе и впрямь неймется отправиться на поиски, я бы на твоем месте прежде всего позаботился о своем здоровье – иначе вообще не успеешь встать на ноги до того, как наступят холода и соваться в лес станет слишком опасно.
Адам не мог не признать, что на данный, момент доктор Картрайт дал ему самый разумный совет, – он подчинился и постарался набраться терпения.
Как только его организм немного окреп, Адам отправился на поиски, и месяцы мучительных упорных блужданий вывели его наконец к этой избушке. Но стоило взглянуть на Аманду, сосредоточенную на своей нехитрой работе и не замечавшую его, стоило полюбоваться тем, как ласковый легкий ветерок перебирает пряди серебристых волос, – и он тут же решил, что не напрасно потратил на поиски все это время и не напрасно прошел через столько опасностей и разочарований. Однако уже в следующую минуту чутье подсказало Адаму, что что-то идет не так. Да, на ее лице читалось сильное потрясение – еще бы, ведь он появился так неожиданно, – но и только. Она явно не испытывала от встречи никакой радости!
Внезапный яростный окрик за спиной вырвал Адама из задумчивости.
– Даже если ты ее старый друг, нечего тебе так тискать мою жену, Адам!
– Твою жену?.. – растерянно повторил Адам. Он невольно отступил и заглянул в лицо Аманде.
В ее синих глазах вспыхнула жгучая ненависть, и она яростно выкрикнула:
– Я ему не жена!
Но Роберт самоуверенно возразил:
– Ты давно являешься моей женой по всем понятиям – исключая простую формальность. Но рано или поздно мы сумеем устранить и ее.
На глазах у Адама Аманда вся как-то сжалась и потупила глаза, что можно было счесть подтверждением слов Роберта.
– Адам, это, наверное, ты привязал свою лошадь там же, где стоит моя? – поинтересовался Роберт и, не дожидаясь ответа, подошел к Аманде и демонстративно обнял ее за пояс. – Ну что ж, так и быть, пусть постоят вместе. Заходи. Мы с Амандой будем рады похвастаться нашим гнездышком.
Адам, совершенно растерявшись от неожиданного поворота событий, машинально шагнул следом и был привлечен какой-то возней в дальнем углу. Аманда поспешила высвободиться из объятий и подхватила на руки завернутого в пеленки младенца. Только теперь, когда она с гордостью протянула Адаму своего сына, он впервые заметил что-то схожее с его прежней Амандой.