Люсьен вернулся с газетой.
– Кстати, Годрик, «Зе газет» упомянула о нашем времяпровождении в Ковент-Гардене на прошлой неделе.
– Неужели? Я даже боюсь спросить, что именно написали о нашем вечере. – Герцог взял с серванта поднос с кофе и горячим шоколадом.
Эмили наблюдала, как он налил себе черный кофе. Люсьен устремил взгляд на газету, просматривая какую-то статью.
– Они услышали историю об инциденте с украденными лебедями… но неправильно посчитали количество женщин, которые там были. Опять приуменьшают нашу привлекательность для прекрасного пола.
Все парни за столом засмеялись, вспомнив что-то смешное для них. Эмили точно не хотела знать детали. Все эти лебеди, леди и Ковент-Гарден вместе взятые наверняка шокировали бы ее.
Несмотря на смену темы, Седрик снова решил узнать, интересовалась ли им Анна.
– Она определенно упоминала о вас довольно часто.
Это было правдой. Та постоянно жаловалась на Седрика, но Эмили знала, что девушке нравилось его внимание.
Парень потянулся к тарелке с фруктами.
– Что она говорила?
– Не думаете же вы, будто я нарушу дружескую клятву? – спросила Эмили, широко и невинно раскрыв глаза.
– Не думаю? Мисс Парр, да я требую этого.
Девушке показалось, что никто никогда не отказывал Седрику.
Вместо того чтобы сразу же ответить ему, она снова посмотрела на Годрика. Эмили оправдывала такое свое внимание к нему тем, что он напоминал ей волка. А с этим животным всегда нужно быть начеку, потому что оно может нанести огромный вред.
Годрик налил ей горячего шоколада. При виде темной жидкости, образовавшей водоворот в ее чашке, живот Эмили заурчал. Герцог взял маленькую фарфоровую баночку, достал щепотку корицы и посыпал ею шоколад. Наверное, это был самый странный и милый жест, который мужчина когда-либо совершал для нее, словно следить за потребностями и желаниями Эмили было его природным инстинктом.
Она вновь повернулась к Седрику, все еще ожидавшему ответа.
– Ваше внимание к Анне было должным образом отмечено.
– Значит, мои усилия не напрасны?
– Я бы так смело не утверждала, но она благодарна, что ваше внимание обескуражило других.
– Другими словами, – вмешался в разговор Люсьен, – она скорее предпочтет тебе половину мужчин Лондона.
У Эмили вырвался смешок, и Люсьен подмигнул ей. Все это время девушке казалось, будто он читал свою газету, и она решила, что он ей нравится. Негодяй он или нет, ее восхищало его чувство юмора.
От такой мысли у нее все похолодело внутри. Она не хотела, чтобы Люсьен нравился ей, как не желала, чтобы единственные для нее радостные моменты в этой жизни были связаны с мужчинами, похитившими ее.
– По крайней мере, я не подписывался на холостяцкую жизнь, в отличие от кое-кого известного мне. – Седрик махнул головой, указывая в направлении Люсьена. – Я просто очень избирательный.
Прежде чем опуститься на стул, Годрик взял тарелку Эмили, положил в нее всего понемногу и поставил перед ней.
– Спасибо, ваша светлость, – застенчиво произнесла она.
– Ой, только не надо, если вы обращаетесь к Седрику по имени, то должны называть меня Годриком.
От обольстительного огонька в его глазах ее бросило в жар. Как это может быть тот же человек, который несколько минут назад ворчал на нее и повалил на пол, накрыв своим телом? Лицо Эмили горело от смущения, но никто этого не заметил.
Затем вмешался маркиз:
– А меня зовите Люсьеном. Я тоже не люблю приставку «лорд» в среде моих новых друзей.
– Оставь эту мысль, – давясь от смеха, проговорил Эштон, входя в комнату вместе с Чарльзом.
Лицо последнего выглядело уставшим, однако он был так же красив, как и остальные, с золотистыми волосами и серыми глазами.
– Всем доброе утро, – пробурчал Чарльз, с шумом опускаясь на стул с другой стороны от Годрика.
Эмили беспокойно оценила внешний вид этого парня. Его одежда была безукоризненной: рыжие брюки плотно прилегали к мускулистым бедрам, а серебряный жилет переливался в утренних лучах солнца. Но взъерошенные после сна волосы пребывали в беспорядке, напоминая дикий ореол непослушного ангела. Глаза уставшие, голос сиплый, словно он кричал, пока не охрип. Что-то здесь было не так… она чувствовала это.
В комнате царила дружественная, доверительная атмосфера, которая могла быть только среди настоящих друзей, как догадывалась Эмили. На короткий миг она позабыла опасные обстоятельства, приведшие ее сюда, и наслаждалась улыбками и добродушным подтруниванием бунтарей.