– Но как же быть с поисками Тайми?
– Если в этом возникнет необходимость, мы можем на время разлучиться, и каждый займется своим расследованием.
У Рейвен сжалось сердце, ей стало трудно дышать, и она что было сил вцепилась в Слейта. Слезы навернулись у нее на глаза.
– Я не хочу расставаться с тобой.
– Черт возьми, Рейвен! Я тоже не хочу этого.
Он выпустил ее из объятий и заходил по комнате, чувствуя, как его охватывает отчаяние. Подойдя к окну, Слейт выглянул на улицу, а затем снова повернулся лицом к Рейвен.
– Я отдам свою жизнь за Тора Гуннарсона, точно так же как я сделал бы это, чтобы спасти тебя. И ты теперь прекрасно знаешь, что я говорю правду.
– Разве я могу спокойно отнестись к твоему решению? Неприятности, с которыми столкнулся Тор, могут таить опасность. А вдруг тебя убьют?
– Черт возьми, а разве сейчас, занимаясь поисками Тайми, мы не подвергаем нашу жизнь смертельной опасности? Мы не играем в комнатные игры. На Западе игра идет по-крупному. Если ты проигрываешь, то теряешь все. Мои родные погибли. Их убил команчи Джек. Жертвой этого человека стали также твой отец и жених, но теперь это кажется тебе далеким и нереальным. Ты должна очнуться и взглянуть правде в глаза, прежде чем нас всех здесь отправят на тот свет!
Рейвен глубоко задумалась, ее глаза затуманились.
– Ты прав, – наконец медленно промолвила она. – События прошлого кажутся мне теперь нереальными. Я почему-то думала, что, как только отомщу за отца и жениха, как только раскрою дело о грабежах в поездах, как только ты и я начнем вместе руководить детективным агентством, сразу все наладится и жизнь станет прекрасной. Не будет больше ни страха, ни одиночества, ни необходимости постоянно бороться с противником. Какой я была глупой!
– Нет, – сказал Слейт и, снова приблизившись к Рейвен, приподнял ее лицо за подбородок и вгляделся в карие глаза. – Не глупой, а наивной. И доверчивой. Ты надеялась переделать мир, победить в нем зло, а затем остаток жизни провести в полной безопасности.
– Возможно, я просто боялась новых утрат. Я уже так много потеряла, что просто не пережила бы, если бы лишилась тебя, или агентства, или общения с дядей. Я кажусь тебе очень наивной, да?
– Вовсе нет. – Слейт крепко прижал Рейвен к груди, как будто старался согреть ее своим теплом и передать ей часть своей силы. – Ты отважная, добрая, сильная. Но этого недостаточно. Жизнь на Западе, да еще в условиях повышенной опасности, требует большего, Рейвен. Я знаю это по собственному опыту, который приобрел, работая на ранчо и служа в рядах рейнджеров. Если ты не вкладываешь в дело всю свою душу, если не готова постоянно рисковать своей жизнью, то можешь вообще потерять ее.
– Может быть, мне следует вернуться в Чикаго?
– Не в твоем характере сидеть за письменным столом или на диване и радоваться, что ты цела и невредима. По натуре ты – истинная жительница Дикого Запада, настоящая уроженка Техаса, если я в тебе не ошибся.
Освободившись из объятий Слейта, Рейвен подошла к окну и устремила взор на улицу. Постояв немного в задумчивости, она вновь обернулась к нему.
– Знаешь, Слейт, твой Тор Гуннарсон – страшный человек. А мамаша Райт и мамаша Пропер – страшные женщины, несмотря на то что они с виду приветливые толстушки, которые содержат пансионы в маленьких городках. Я начинаю верить в то, что они действительно убили своего мужа за измену. Да и кайова при всей любезности и учтивости, должно быть, подвержены вспышкам жестокости и гнева. Мне кажется, здесь, на Западе, люди внешне ведут себя благопристойно, но в любой момент, который заранее нельзя предугадать, могут впасть вдруг в неистовую ярость или их может охватить безудержная страсть. По-моему, я тоже постепенно начинаю походить на них. Что Запад делает с людьми, Слейт?
– Он выявляет человеческую сущность, Рейвен. Ты можешь приехать сюда, будучи защищенной всеми уловками, какие придумала цивилизация, и завоевывать симпатии людей своим юмором, учтивостью, общительностью, угощением, развлечениями, прячась за ними и не давая окружающим возможности разглядеть твое истинное лицо. И таким образом ты будешь чувствовать себя неуязвимой. Но в прерии жизнь слишком коротка, слишком сурова и слишком быстротечна. И это накладывает свой отпечаток на людей. Ты всегда можешь узнать жителя Запада по выражению глаз. Он смотрит на тебя приветливо и твердо, и в то же время в его взгляде ощущается суровость. Здесь некуда скрыться, спрятаться. И когда ты почувствуешь дух прерии, ты больше не будешь испытывать потребности скрываться и прятаться.
– Ты пугаешь меня, Слейт. Боюсь, мне не удастся выйти из этой передряги живой. Ни с тобой, ни без тебя. Мы могли бы вернуться в Сан-Антонио. Я предлагаю уехать прямо сейчас, немедленно. Давай забудем все, что происходит здесь, на Индейской территории. Мы могли бы пожениться и отправиться в свадебное путешествие.
– И как долго ты выдержишь? Нет, Рейвен, тебя замучат угрызения совести, ведь ты наделена достоинством и честью, которых хватило бы на двоих. Мы должны пройти все испытания, которые уготовила нам судьба. Давай постараемся не разлучаться, если это будет возможно. Но сейчас бессмысленно строить какие-нибудь планы. Во всяком случае, пока мы не поговорим с Тором.
– Зачем только мы встретили его!
– Это судьба, Рейвен. Индейцы свято верят в нее. Я полагаю, все мы, обитатели прерии, зависящие от сил, над которыми не властны, верим в судьбу. Я буду помогать тебе по мере возможности, и ты знаешь это. Но я не могу бросить в беде Тора Гуннарсона.
– Точно так же как я не могу отказать в своей помощи кайова.
– Совершенно верно. А теперь давай приведем себя в порядок, перекусим и отправимся на встречу с Тором. Может быть, выяснится, что все обстоит не так уж плохо.
– Может быть. Но я очень беспокоюсь за тебя, Слейт. Ты еще не окреп после укуса гремучей змеи. Тебе надо лежать в постели, а не идти на встречу с Тором и взваливать на себя решение его проблем. Я очень тревожусь и не могу ничего поделать с этим.
– Ты ничем не можешь мне помочь. Мне бывало и хуже, но я, в конце концов, вставал на ноги. Я сделаю то, что должен сделать, и давай забудем об этой проклятой змее.
Глава 16
Через час Слейт распахнул двустворчатую дверь салуна «Гнездо канюка». Пропустив Рейвен вперед, он вошел вслед за ней в длинное узкое помещение. У правой стены располагался бар, отгороженный от зала дубовой стойкой, вдоль которой шел медный поручень. У стойки стояли дюжина посетителей, в большинстве своем в пыльной одежде, и пили забористое виски. И хотя они хранили молчание, их глаза беспокойно бегали.
За столиками в зале сидели еще несколько завсегдатаев, которые пили и разговаривали. Но внимание почти всех присутствующих было приковано к игрокам, резавшимся в фараон. Они громко смеялись, чертыхались и были явно настроены играть до тех пор, пока у них есть деньги.
В дальнем углу сидел Тор Гуннарсон, на столике перед ним стояли три стакана и полупустая бутылка виски. Рейвен и Слейт сразу же направились к нему. Рейвен бросилось в глаза, что, даже как следует выпив, великан все еще выглядит очень встревоженным и озабоченным. Ей вдруг стало интересно, может ли такой верзила напиться, и если может, то сколько виски ему для этого потребуется.
– Тебе долго пришлось ждать нас? – спросил Слейт, выдвигая стул для Рейвен, и, когда она села, занял место напротив Тора, который налил всем виски.
– Достаточно долго для того, чтобы собраться с мыслями. Я полагал, что этой зимой устроил все наилучшим образом, но этот чертов объездчик Джоунс украл их прямо у меня из-под носа.
– Что именно он украл? – с интересом спросила Рейвен, наклоняясь вперед и не сводя глаз с Тора.
– Пастбища.
– А-а, – разочарованно промолвила Рейвен и откинулась на спинку стула.
Сделав глоток виски, она почувствовала, что огненная жидкость обожгла ей горло и желудок. Может быть, ей следует напиться, чтобы больше не испытывать тревоги при мысли о том, что скажет Тор Гуннарсон, или о том, что ее дядя может неожиданно умереть, если она не найдет Тай-ми? Рейвен залпом выпила содержимое стакана и чуть не задохнулась. На глазах у нее выступили слезы, а желудок свело судорогой.