Женщина, сидевшая подле Сирены, легонько похлопала ее по руке и любезно предложила свой носовой платок.
— Я тоже, моя дорогая, всегда плачу на свадьбах, — призналась незнакомка, — вот и ношу с собой несколько платочков…
До этой минуты Сирена не догадывалась, что у нее по щекам текут обильные слезы…
Тайлер и Калеб стояли друг возле друга, каждый погрузился в свои собственные мысли. Потом, когда дело уже стало подходить к клятвам верности между брачующимися, Синклер слегка толкнул соседа в бок и прошептал:
— Что ты скажешь, если мы сейчас же отправимся в ближайшую таверну и как следует выпьем за эту счастливую пару, а? Я приглашаю, давай!
Калеб посмотрел на Тайлера и увидел у него в глазах ту же печаль, которая недавно свила себе гнездо в его собственном сердце.
— Что ж, идем, — слабо улыбнулся юноша, — но только первые две кружки — за мой счет.
Калеб и Тайлер обняли друг друга и, к изумлению слуг, вышли.
В честь только что повенчанной пары раздались громогласные тосты и дружно зазвенели бокалы. Кто-то сунул в руку Сирены хрустальный кубок с вином, и, прежде чем зоркий Стефан успел кинуться наперехват, испанка выпила вино залпом.
— Дорогая, — строго предупредил сэр Лэнгдом, — тебе станет плохо, если ты будешь столько пить!
Вместо ответа Сирена взяла еще один бокал с подноса шедшего мимо слуги.
— Послушай, милая, — сказал Стефан сурово, — день обещает быть очень долгим. В качестве отца невесты я обязан бодрствовать до тех пор, пока не уедет последний гость, поэтому пройдет немало времени, прежде чем мы сможем уединиться в супружеской спальне.
Даже пока он говорил, Сирена не переставала потягивать вино и с нескрываемой злобой смотрела на своего мужа.
— Так, — протянул сэр Лэнгдом, — похоже, мне следует объявить о нашей женитьбе немедленно, пока ты еще стоишь на ногах и можешь отвечать на поздравления более-менее достойно.
— Да, Стефан, объяви. Интересно посмотреть, как публика примет эту новость.
Сирена уже с трудом ворочала языком, и даже для нее самой был не вполне ясен смысл этих сказанных почти невнятно слов.
Риган посмотрел на испанку и почувствовал нечто вроде раскаяния. Он никогда прежде не видел Сирену такой пьяной! И очевидно, что именно его женитьба побудила несчастную влить в себя такое количество спиртного. Камилла вскинула глаза на нового супруга и, проследив его напряженный взгляд, заметила, что на другом конце Стефан, вооружаясь ложечкой, уже собирается легонько постучать о хрустальный бокал.
— Идем со мной, Риган. Отец, похоже, собирается сделать небольшое объявление. Я чуть не рассказала тебе обо всем еще вчера вечером, но Стефан заклинал меня хранить все в строжайшем секрете!
Наконец сэр Лэнгдом привлек внимание гостей, и Сирена увидела идущих к ним навстречу Камиллу и ван дер Риса.
— … Словом, — ликующим голосом оповещал собрание Стефан, — я могу считать себя счастливейшим из смертных, ибо наша очаровательная сеньорита Кордес согласилась стать моей супругой. Мы поженились сегодня утром.
Поначалу Риган не понял смысла этих слов, потом лицо его внезапно вытянулось и приобрело мертвенно-бледный оттенок.
Когда гости столпились вокруг новобрачных, Сирена потеряла из виду голландца, но все равно чувствовала на себе его полный ненависти и презрения взгляд.
День, казалось, будет длиться бесконечно. В конце концов испанка утратила всякое представление о том, что происходит вокруг нее. При любой же возможности она хватала с подноса бокал и жадно пила, пила. Риган старался держаться на расстоянии. Он либо танцевал с Камиллой, либо прибивался к какой-нибудь кучке гостей и вступал в беседу. Стефан проявил себя более чем гостеприимным хозяином. Он постоянно заботился о том, чтобы все бокалы были наполнены до краев и чтобы каждый из приглашенных мог вдоволь наесться.
Позднее, когда Сирене случалось вспоминать об этом кошмарном дне, у нее перед глазами неизменно начинал кружить хоровод полурасплывшихся в каком-то мареве лиц, и на каждом из них играла странная, почти гротескная улыбка. В ее памяти не сохранились ни те слова, с какими к ней обращались гости, ни те, что она произносила сама. Однако ощущение страшного несчастья прочно въелось в душу…
* * *Это была небольшая, по-девичьи скромная спаленка. Риган посмотрел на кровать и подумал, что для двоих там может не хватить места. Если он вытянется во весь рост, то обязательно упрется в гладко отполированную спинку. Ван дер Рис понял, что допустил серьезную ошибку, не настояв на том, чтобы брачную ночь они провели с Камиллой в его собственном доме на Лайм-стрит, где имелась большая, чуть ли не на шесть персон кровать. Впрочем, Ригану показалось разумным уступить желанию Камиллы. Он подумал, что девушке будет легче взойти на брачное ложе и впервые отдаться мужчине в обстановке, знакомой ей с детства.