Было что-то обезоруживающее в его словах, в его голосе. Где-то она уже это слышала, но где? Кто мог произнести их с такими же мягкими интонациями? Риган, конечно! Да, Риган произнес однажды эти слова и тоже в пылу сражения. Ночь была, как и сейчас, темная. Тогда Сирена обнаружила на борту корабля пирата, знаменитого Блэкхарта, и тут же пронзила его грудь острием шпаги. Она убила его. Боже, сколько всего человек ей пришлось убить?! Господи, скажи, это и есть Твое возмездие?..
Дик Блэкхарт, самый гнусный из всех мерзавцев, когда-либо бороздивших моря и океаны! Это он убил Тео Хуана и смотрел, как убивают Исабель. Это он изнасиловал Сирену и, насытившись, отдал ее на растерзание своей вонючей команде. Так вот, в ту ночь, когда Сирена прикончила Блэкхарта, Риган сказал ей те же самые слова! «Убей меня, — сказал он, — если тебе надо. Я больше не буду сражаться… Но и ты не в силах победить. Возможно, ты уже пригвоздила меня к кресту, но все-таки еще должна добить… Способна ты на это?»
В потемневших глазах Ригана вспыхивали искры восхищения, когда он обращал взгляд на Сирену.
Сирена не убила его, хотя потом жалела иногда. А та ночь безумного кровопролития закончилась вспышкой ни с чем не сравнимой страсти.
Они вдвоем проскользнули на борт опустевшей, покинутой экипажем «Раны», некогда называвшейся «Морской Сиреной», чтобы перевязать раны друг другу. В каюте было темно, масло в лампе кончилось, глобус разбился вдребезги. Кроме того, Риган заметил предательское бурое пятно на блузе у своей спутницы.
— Ну, здесь можно обойтись небольшим количеством мази, — сказал он и повелительным тоном добавил: — Иди сюда!
Сирену такой тон рассердил. Она уже хотела дать выход своему гневу, но передумала. Она в тот день страшно устала, каждая ее жилка молила об отдыхе, об облегчении страданий. Еле волоча ноги, она подошла к койке и села рядом с Риганом, позволив ему заняться промыванием ран и приготовлением своей целебной мази.
Помнится, ван дер Рис оказался настойчивым и решительным лекарем. С перевязкой у него тоже не было никаких проблем. Когда он предложил Сирене, причем довольно грубо, повернуться на живот, ее саму удивила собственная покорность. Риган прижал ее к постели и, прежде чем Сирена смогла воспротивиться, разодрал у нее на спине испачканную кровью рубашку.
— Спокойно, спокойно, ведьма, я не собираюсь делать тебе больно.
Снова притиснув Сирену к тощему матрацу, он аккуратно смыл кровь с ее спины и осторожно обработал порез.
Наконец-то «морская ведьма» почувствовала, что ее напряжение после битвы понемногу начинает спадать. В прикосновениях мужских рук было что-то успокаивающее, приводившее ее в мирное состояние духа.
От прикосновений — к ласкам. В конце концов они занялись любовью. Риган смог разбудить в Сирене чувственность, целуя ей грудь, живот, бедра. Красавица тихонько постанывала от наслаждения, каждым своим движением поощряя его ласки и отзываясь на малейшую, даже безмолвную просьбу. Под пологом густого тумана они разделили друг с другом свою любовь. Здесь, на этом самом корабле, в ее собственной каюте, на ее собственной койке… Даже сейчас Сирена помнила свои мольбы и стоны: «Будь моим, будь моим!»
* * *Внезапно, словно бы очнувшись, она заметила, как Калеб едва приметно кивнул кому-то, кто находился у нее за спиной. Щенок! Стоило ей на минуту замешкаться, погрузившись в воспоминания, как он уже отбежал от планшира и устремился к середине палубы, отражая градом посыпавшиеся на него удары. Сирена кинулась наперерез, гигантскими скачками покрывая то расстояние, которое, как надеялся Калеб, сможет разделить дуэлянтов. Губы ее сжались, в глазах появилось мучительное выражение, на пунцовых щеках заблестели слезы. Юноша все понял. И вместе с этим пониманием в нем родилось искреннее сочувствие. Он готов был разделить ее боль, готов был отдать жизнь, чтобы она только избавилась от этой муки!
Сирена вновь и вновь атаковала Калеба. Ее рапира пронзительно пела, рассекая воздух в опасной близости от уха юноши, плеч, бедер, груди. Охваченная безумием, Сирена почти вся открылась. Она совершенно не заботилась о самозащите. Калеб почти в любой момент мог легко пронзить ее своим клинком.
Команда ждала. Фрау Хольц прикрыла глаза руками. Якоб подошел к ней и попытался успокоить, прося в то же время не вопить попусту.
Сирена вновь смогла потеснить Калеба, и тот почти уперся спиной в мачту, оказавшись, таким образом, в настоящей ловушке — между гигантским куском дерева с одной стороны и беснующейся «морской ведьмой» с другой.