– А что такое? – Анна поднялась, в тревоге глядя на Лавинию.
– Наверное, ребенок. – Лавиния наклонилась, чтобы поднять с пола журнал, и покачнулась. Анне пришлось поддержать ее. – О Господи! Спасибо, Анна.
– Вам лучше прилечь, – встревожилась Анна. – И больше не переживайте из-за своего брата. Вы открыли мне глаза.
– Я рада. – Лавиния проводила Анну до дверей гостиной. – После нашего разговора я чувствую себя гораздо лучше.
– Я беспокоилась, что потеряла ваше дружеское расположение, – призналась Анна. – Я бы этого не пережила.
– Так и случилось бы, – заметила Лавиния, – если бы вы настаивали на своем. Но вы любите его.
– Я люблю его. – Глаза ее были полны слез, и Анна прикусила губу, чтобы не разрыдаться. – И готова все сделать для него. Спасибо, что сказали мне правду, Лавиния. Надеюсь, вы теперь успокоитесь.
Лавиния улыбнулась ей:
– В последнее время у меня больше плохих дней, чем хороших. Это пройдет. Увидимся у Хаверфорда в Кенте.
– Я тоже очень жду этого, – призналась Анна. – Может быть, вдали от вашего брата мне будет легче сделать то, что я должна.
Подруги попрощались. Проводив Анну глазами, Лавиния начала медленно подниматься по лестнице. Блисс о чем-то болтала с камердинером, и Анна жестом указала ей на выход. Блисс направилась к карете, маршируя как солдат, Анна последовала за ней.
Когда она вышла на улицу, Блисс уже сидела в карете, а по ступеням навстречу Анне поднимался Ром Деверо.
Она вздрогнула и застыла на месте, понимая, что они привлекают к себе не только взгляды слуг, но и прохожих, и проезжающих в экипажах.
Анна только что дала слово не только себе, но и Лавинии, что не будет искать встреч с Ромом. Холодная вежливость – вот что она могла предложить ему. Но стоило ему устремить на нее свои зеленые глаза, как ее сердце тут же растаяло. Спохватившись, она попыталась придать лицу вежливо-равнодушное выражение.
– Добрый день, мистер Деверо.
– Мисс Роузвуд! – Он стоял на пару ступенек ниже, поэтому их глаза были почти на одном уровне. – Как поживаете?
– Прекрасно, благодарю вас.
– Рад слышать это.
Напряженное молчание длилось, пока они с тревогой рассматривали друг друга жадными глазами. Воспоминания о его поцелуях преследовали ее, как чудесный сон, который просочился сквозь пальцы при пробуждении и исчез ...
– Ваша сестра неважно себя чувствует, – наконец сказала Анна.
Роман нахмурился:
– Я надеялся поговорить с ней сегодня.
– Может быть, в другой раз?
– В другой раз, – повторил он хрипловатым голосом.
Деверо встретился с ней глазами. Каждой клеточкой своего тела он потянулся к ней, словно был не в состоянии оставаться далеко. Она хотела шагнуть к нему и упасть в его объятия, но они стояли на виду всего Лондона, как актеры на сцене. Взгляд Анны затуманился, и она открыла сумочку в поисках носового платка.
– Анна! – Его хриплый шепот едва не сломил ее волю.
– Мне что-то попало в глаз, – сказала она и вытащила платок из сумочки. На тротуар упал сложенный вдвое лист бумаги.
Ром наклонился и поднял листок.
– Дайте мне!
Анна выхватила листок из его рук, но второпях вновь уронила его. Они оба нагнулись, едва не столкнувшись головами. Анна поспешно выпрямилась. Ром медленно последовал ее примеру, держа бумагу в руке. Записка приоткрылась, и он увидел знакомый символ.
– Господи, Анна! Зачем вам это?
– Это письмо принадлежало Энтони. – Она отобрала у него листок и спрятала его в сумочку.
– Анна, подождите!
– До свидания, мистер Деверо!
Она немного помедлила, взглянув на дорогое лицо и, ускорив шаг, направилась к карете, чтобы он не увидел, как невыносимо тяжело ей было расставаться с ним.
Скрытый от посторонних взглядов, мужчина наблюдал, как отъехала карета. Так вот у кого это исчезнувшее письмо! Ну конечно, Энтони Роузвуд оставил его своей сестре в надежде, что она попытается раскрыть тайну общества. Что ж, он преподал им всем хороший урок!
Из своего незаметного укрытия он наблюдал, как Ром Деверо повернулся, сбежал вниз по лестнице и, даже не, постучавшись в дверь, быстро пошел по улице. Он дождался, пока Деверо исчезнет из виду, и осторожно выбрался наружу.
Ему наконец удалось узнать, куда исчезло то пропавшее послание, сообщавшее Энтони Роузвуду о предстоящей дуэли. Неизвестность мучила его больше года, и вот теперь он знает, что единственная ниточка в руках женщины. Да, теперь он знал, где искать это письмо, и в его голове уже созрел план, как вернуть его назад.
Глава 16
– Это твой шанс, Анна, – шепнула Генриетта.
Анна на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь красивым сопрано Шарлотты Феллхопер. Они только что закончили свой первый обед в Хаверфорд-парке, и граф упросил Шарлотту принять участие в маленьком импровизированном представлении. Но это не мешало матери рассуждать о том, что засело у нее в голове, и выстраивать стратегию поведения.
– Дорогая, не теряй времени зря, используй свой шанс и подтолкни графа к решительному шагу, – говорила Генриетта приглушенным тоном. – Сезон вот-вот закончится, и ты должна обязательно получить предложение.
– Мама, не сейчас. – Анна сосредоточилась на пении Шарлотты, не желая нарушать чудесную атмосферу.
– Тебе надо сесть рядом с ним, – снова зашептала Генриетта.
Анна взглянула на графа, который сидел около пианино рядом с братом Шарлотты. Казалось, пение молодой женщины загипнотизировало его.
– Я не могу прервать музицирование, – прошептала Анна. – Пожалуйста, мама, не сейчас.
Шарлотта закончила пение, и Анна захлопала вместе с остальными.
– Вы должны непременно спеть еще, – попросил Хаверфорд.
– Не знаю, право ... Может быть, кто-то еще хотел бы сыграть или спеть? – Щеки Шарлотты порозовели, она колебалась, не зная то ли ей отойти от пианино, то ли снова сесть за него, и растерянно оглядывала собравшихся. – Миссис Эмберли? Анна?
– Боюсь; я не возьму ни одной ноты, – рассмеялась Лавиния.
– Ну, это не совсем так, – вступил в разговор Генри, который прибыл в Хаверфорд-Парк вскоре после обеда. – Я уверен, что одну ноту ты, пожалуй, вытянешь.
Его слова вызвали дружный смех.
– А я вообще не пою и не играю, – призналась Анна. – Если у меня и есть талант, то только в области акварели.
– Которая определенно не желает петь, – посмеиваясь, добавил адмирал Роузвуд.
– Квентин! – Генриетта одернула супруга и с милой улыбкой повернулась к собравшимся: – Моя Анна очень талантлива.
– Не сомневаюсь, – галантно поддержал Хаверфорд.
– Вы хотите сыграть? – снова спросила Шарлотта.
Анна покачала головой:
– Мне далеко до вас. Пожалуйста, продолжайте.
– Я был бы вам очень признателен, мисс Феллхопер, если бы вы снова спели, – настаивал Хаверфорд.
Шарлотта опустила глаза, теперь ее розовые щеки стали пунцовыми.
– С удовольствием, милорд.
Она села за инструмент и заиграла другую вещь; Генриeттa с недовольной гримасой откинулась на спинку стула.
– Мне не нравится, как он смотрит на нее, – проворчала она так тихо, что никто, кроме Анны, не мог услышать.
Анна удивленно приподняла брови и продолжала наслаждаться музыкой.
– Не знаю, как и благодарить вас, – сказал Питер, ставя на стол высокую кружку с элем. – Вы спасли мне жизнь.
Ром потянулся вперед через круглый деревянный стол.
– Поосторожнее в выражениях, – предупредил он, деланно улыбаясь окружающим. – Никогда не знаешь наверняка, кто тебя слышит.
– Я думал, все страхи уже позади.
Внезапно встревожившись, Питер огляделся. Никто не обращал на них внимания, в таверне все было как всегда: шум, чад, кто-то тихо напивался, кто-то горланил песни, кто-то флиртовал с девчонками. Покачав головой, Ром сделал очередной глоток и отодвинул кружку.