Конец пути терялся далеко в будущем, но я не боялась. Самый свой сильный страх я пережила давным-давно…
В тот день нам с Кэмом исполнялось по десять лет. Согласно обычаю, отец устроил большой праздник. Приехали родственники, мои подружки и друзья родителей. Те, кто не смог, прислали поздравления. Даже Его Величество передал подарок и пожелание быть достойными отпрысками главы Дома.
Мы собираемся в большом зале. Простолюдины веселятся за пределами Замка. Отец велит накрыть столы прямо на поляне. Мне дозволяют посмотреть издалека, из окна отцовского кабинета. До слуха долетают смех и музыка, люди внизу бегают, танцуют и угощаются. Сквозь ворота замка то и дело выезжают телеги с новой снедью.
— Видишь? Они надолго запомнят этот день. А теперь пошли, не нужно заставлять гостей ждать.
Отец на руках выносит меня из комнаты. Его новый жилет пахнет яблоками и лилиями. Он сам собрал букет в саду, и нарвал первых, летних яблок. Рассыпчатых, моих любимых.
Я сижу справа от отца, Кэм — слева от матушки. И слушаем, как гости возносят здравницу нам, родителям, и всему Дому Орвов. Через несколько часов хочется убежать, скинуть жесткое парчовое платье, в котором так жарко, и, надев льняную рубаху, умчаться в тенистый сад.
Но — нельзя. Сегодня мы с Кэмом стали почти взрослыми и у нас появились первые обязанности. Например, сидеть во главе стола и принимать гостей.
Гонец прибывает ближе к вечеру. Входит в зал. Собравшиеся замолкают, видя герб на черном дублете — серебряный замок. А отец тут же поднимается со своего места. Посланцы Гарда, хозяина Замка-на-Скале всегда принимаются безотлагательно.
Он привез письмо и подарок. Один. Для Кэма. Я растеряна, а отец, пробежав глазами послание, позволяет нам с братом покинуть зал.
Веселье переносится в сад. Мы играем в прятки, кормим карпов, которые приплывают на звон колокольчика и любуемся лилиями, что затянули поверхность пруда.
Вечером оставшиеся ночевать гости расходятся по комнатам. Но не мы с Кэмом. Гонец от Гарда — редкое и важное событие. А еще я очень обижена, на старика за отсутствие подарка. Кэм тоже злится и обещает отплатить при случае. Так что остаток вечера мы проводим в тайной комнате, жуя сладости и первые яблоки.
Утром служанки прячут от меня глаза. А няня жалобно смотрит и плачет. В последний раз я её такой видела на похоронах Лии, новорожденной сестренки. Она прожила всего три месяца, но оплакивали её гораздо дольше.
— Что случилось? Кто-то умер?
Няня качает головой и выходит из комнаты. Она выбежала бы, да возраст не позволяет. А горничные молчат. Только поспешно облачают меня в новый наряд.
— Я не хочу парчу! Где синее платье? То, с белыми васильками?
— Гости еще в замке, госпожа. Вам следует носить парадные одежды. Или вы хотите, чтобы поползли слухи о нищете и скупости Лорда? Скажут, что он не может одеть дочь как следует даже в день её десятилетия!
Подводить отца нельзя. Раз мой долг — носить колючий, негнущийся наряд, я буду его носить. Только… скорее бы гости разъехались! Тогда можно будет снова бегать по всему Замку, прятаться в саду, купаться и ездить верхом на Звездочке. Звездочка! Сегодня же охота! Почему меня засветло не разбудили? Отец обещал, что я тоже поеду! Он всегда, всегда держит слово!
— А где охотничий наряд?
— Господин отменил охоту. И велел, чтобы вы сразу, как проснетесь, пришли к нему в кабинет.
Я холодею. До завтрака отец вызывает к себе, только если накануне мы сильно набедокурили. Но ведь вчера ни я, ни Кэм… Кэм! Он напроказил, а отвечать теперь мне!
Отец стоит у окна. И, кажется, не сразу меня замечает. А когда поворачивается, вижу красные глаза. Плакал? Мой несгибаемый, сильный Лорд? Гоню от себя страшную мысль. Слезы отца означают крушение мира. И я решаю, что это ветер бросил ему в лицо пригоршню пыли.
Присаживаюсь в реверансе и не могу промолчать:
— Отец, а… охота?
— Будет. Но не сегодня. Прости, пришлось отложить.
— Что-то случилось?
— Да, — он щелчком перебрасывает скрученный в трубочку пергамент с одного края стола на другой. — Случилось. Гард требует тебя в Замок.
— Если дяде Гарду угодно, я с удовольствием навещу его, — уважение к старику прививали нам с пеленок.