Похоже, Эрик решил ее подкупить — или загладить свою вину.
Отправив посыльного с покупками в «Золотого льва», где Эрик снял номер, Брюн около часа просто гуляла по городу, рассматривая витрины и заглядывая в сувенирные лавочки с забавными игрушками. Она никогда раньше не гуляла так, в одиночестве — ее всегда сопровождали либо сестры, либо матушка, либо кто-то из горничных, ведь порядочные девушки не гуляют одни — и теперь чувствовала не растерянность, а радость и свободу. Потом она свернула в какой-то проулок, спустилась по лестнице между домов и вышла на залитую солнцем набережную, где под полосатыми зонтиками открытых кафе сидели отдыхающие. Эрик сидел за одним из столиков, читал газету, и Брюн разочарованно поняла, что ее сюда привела чужая воля.
— Добрый день, — Эрик сложил газету и небрежно бросил на стол, рядом с нетронутой тарелкой запеченной рыбы. — Как ваши покупки?
Брюн села, равнодушно скользнула взглядом по передовице — «Министр инквизиции требует реформирования…» — и ответила:
— Спасибо. Отправила все в гостиницу. А ваши?
Эрик улыбнулся. Ковырнул вилкой кусок рыбы, но есть не стал. Брюн подумала, что если бы все сложилось иначе, он бы ей нравился. Интересный человек, искренне увлеченный собственным делом. Но она смотрела на него, видела бесчувственного мучителя и ощущала только отвращение.
— Что-то купил, что-то заказал, — улыбнулся Эрик, — но основная часть будет только завтра. Так что сегодня мы ночуем в Кнатхольме.
— Вот и хорошо, — выпалила Брюн. Мысль о том, что придется вернуться в поместье и ночевать под одной крышей с Альбертом, пугала ее — особенно после той картинки, которую он так поспешно ей подсунул. А там, глядишь, сумасшедший братец Эрика опять подастся тешить плоть и забудет о том, что Брюн есть на этом свете.
— Боитесь? — поинтересовался Эрик, и Брюн решила не скрывать:
— Да, боюсь.
— Я его контролирую, — уверенно произнес Эрик. — Берт не причинит вам вреда, можете не опасаться.
— Вы оба меня пугаете, — призналась Брюн, машинально придвинув к себе газету. На дагерротипическом снимке был изображен человек в черном, он стоял на трибуне, и за его спиной красовались государственные флаги Хаомы. Брюн отодвинула газету — она не любила политику. — Вот сейчас вы привели меня в это место, а я даже не почувствовала, что мной управляют. Где мои мысли, а где ваша воля?
Губы Эрика дрогнули в улыбке. Должно быть, какой-то этап очередного эксперимента завершился так, как он и ожидал.
— Как мне убедить вас, что вы в безопасности? — спросил он. — Что я должен сделать, если уж моим словам вы не верите?
Брюн растерянно опустила глаза. Она не знала, что ответить.
— Вы производите впечатление умной девушки, — произнес Эрик. Он вынул из внутреннего кармана сюртука квадратик мягкой ткани для протирания линз и, сняв очки, внезапно показался беззащитным. — Вы попросили предупреждать вас о начале экспериментов — я буду это делать. Сейчас же я просто позвал вас сюда, потому что не знал, как еще с вами связаться.
— Хорошо, — кивнула Брюн. К щекам вновь прилил румянец. — Спать с вами в одной постели обязательно?
Эрик устало качнул головой. Надел очки.
— Это необходимо для подстройки полей ведущего и ведомого, — сказал он. — Как и ваше целомудрие. Так что можете быть спокойны, ваша честь вне опасности.
Брюн вздохнула.
— Не делайте мне больно, — попросила она. Эрик посмотрел на нее так, словно Брюн сморозила невероятную глупость.
— Я никогда бы так не поступил, — твердо сказал он. Брюн презрительно усмехнулась.
— По вашему приказу я пыталась вскрыть себе вены.
Протянув руку, Эрик мягко дотронулся до царапины на запястье Брюн и ответил:
— Мне нужен был сам факт того, что инстинкт самосохранения отключается по воле ведущего. Я не допустил бы травмы.
Он говорил так, что Брюн ему поверила. Конечно, это снова могло быть влияние, и она прекрасно понимала, что Эрику ничего не стоит убедить ее в том, что он считает нужным.
— Хорошо, — промолвила Брюн. — Я так понимаю, вы продолжите распускать руки.
Щеки Эрика едва заметно порозовели, словно фраза Брюн смутила его, и он всеми силами пытался скрыть от нее это смущение.
— Однажды я выпил две ампулы раствора севрского порошка в сочетании с труп-травой, — сказал он. — Надо было проверить действие — и я проверил на себе. Наука иногда вынуждает нас делать неприятные вещи, и поверьте, я их делаю не потому, что хочу вас. Будьте покойны, не хочу. Меня интересует только моя работа.