– Да, – всхлипывала Махтаб, – но я должна вернуться и забрать кролика.
Я старалась справиться со своими нервами.
– Послушай, кролика мы купили в Америке, правда?
Она согласно кивнула головой.
– В Америке купим нового. Ты хочешь ехать со мной или вернуться домой к папе?
Махтаб вытерла слезы. В глазах моей шестилетней дочурки я заметила решимость и в этот момент поняла, что Муди не сумел воспитать в ней покорность. Она не стала послушным иранским ребенком. Она была моей рассудительной американской девочкой.
– Я хочу ехать в Америку, – уверенно заявила она.
– Тогда пошли быстро. Нам нужно поймать такси.
– Бетти? – спросила молодая женщина через приоткрытую дверь.
– Да.
Она впустила меня в квартиру. Более часа ушло у нас, чтобы, несколько раз сменяя такси, пробраться через беснующуюся в Тегеране снежную бурю.
– Амаль предупредил, чтобы я принесла вам еду, если проголодаетесь, – сообщила незнакомка.
Ни я, ни Махтаб не хотели есть. Мы думали сейчас совершенно о другом. Но я понимала, что на пути к свободе нам потребуется много сил. Поэтому я сказала:
– Да, принесите, пожалуйста.
Женщина надела черный платок, скрывая под ним молодое лицо. «Может быть, она студентка, – подумала я. – Что она знает о нас? Что ее связывает с Амалем?»
– Я скоро вернусь, – пообещала она.
Она оставила нас одних. Я подбежала к окну и задернула шторы.
Квартира была маленькой и несколько запущенной. В гостиной стояла старая софа с торчащими пружинами. В спальне не было кровати, на полу лежали свернутые матрасы.
Страх заразителен. Мой отразился в глазах Махтаб. Вернулся ли Муди уже домой? Сообщил ли полиции?
Во взгляде Махтаб я заметила и нечто большее. Возбуждение? Радость? Надежду? Наконец мы что-то совершили! Ведь у нас позади уже были долгие отупляющие месяцы бездействия.
Голова раскалывалась. Что будет, если мы не успеем быстро выбраться из Тегерана? Может, завязнем тут на многие дни и ночи? Столько людей говорили мне, что побег можно совершить, лишь когда все спланировано до минуты. Мы пренебрегли этим.
Я подняла трубку и в соответствии с инструкцией позвонила Амалю.
– Алло! – услышала я знакомый голос.
– Мы на месте, – сказала я.
– Бетти! – воскликнул он. – Я так рад, что вам удалось добраться. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Мы займемся вами. Я уже связался со своими людьми. Еще не все окончательно готово, но у меня уже есть одна идея.
– Поторопитесь, пожалуйста.
– Конечно, будьте спокойны, все получится. Потом он добавил:
– Девушка принесет еду и должна уйти. Утром я принесу завтрак. Оставайтесь в квартире. Не подходите к окну. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне, пожалуйста. Если потребуется, можете звонить и ночью.
– Понимаю.
– Я кое-что вспомнил. Запишите, пожалуйста. Положив трубку, я достала из сумки ручку и листок бумаги.
– Чтобы вывезти вас из Тегерана, мы должны отвлечь вашего мужа. Позвоните ему.
– Меньше всего на свете мне хочется разговаривать с ним, – упиралась я.
– Я знаю, но так нужно.
Он сказал мне, о чем я должна говорить. Я все записала.
Вскоре после разговора с Амалем вернулась девушка с пиццей местного производства: на сухом блине лежал гамбургер, немного томатной пасты и соль. Она выслушала слова благодарности и быстро вышла.
– Я не хочу этого, – сказала Махтаб, глядя на неаппетитную пиццу.
Мне тоже не хотелось ее есть. В это время основным нашим «питанием» был адреналин.
Я посмотрела на свои нацарапанные записи, аккуратно переписала, прочитала еще раз, а затем мысленно побеседовала по телефону. Я понимала, что стараюсь отложить этот разговор, но понимала и то, что он необходим. Решительно подняла трубку и набрала номер. Муди ответил после первого же гудка.
– Это я, – были первые мои слова.
– Где вы? – рявкнул он.
– В доме у приятеля.
– Какого приятеля?
– Я не собираюсь тебе говорить.
– Немедленно возвращайся домой! – приказал он. Тон был агрессивным, но я, руководствуясь указаниями Амаля, невозмутимо продолжала:
– Нам нужно поговорить. Мне бы хотелось разрешить наши проблемы. Конечно, если и ты этого хочешь.
– Да, хочу, – его голос звучал уже более сдержанно и спокойно. – Возвращайся домой, и мы все обсудим.
– Я не хочу, чтобы другие узнали о том, что произошло, – сказала я. – Не хочу, чтобы ты рассказывал Маммалю, Маджиду, сестре или кому-либо еще. Это лишь наше дело, и мы вдвоем должны об этом поговорить. Последние дни Маммаль часто вмешивался в нашу жизнь, и это дало печальные результаты. Если ты не согласишься на мое условие, я кладу трубку.
Муди не был в восторге от моего бунтарского тона.
– Вернись домой, тогда поговорим об этом, – повторил он.
– Если я вернусь домой, ты скажешь Маммалю, чтобы он забрал Махтаб, а меня закроешь на ключ, как обещал.
Муди растерялся. Он не знал в этот момент, как со мной разговаривать. Его голос зазвучал примирительно:
– Ничего подобного не случится. Я отменил завтрашний прием. Вернись. Поужинаем и будем разговаривать всю ночь.
– Я не войду в пятницу в самолет.
– Этого я не могу тебе обещать.
– А я тебе говорю, что не сяду в самолет в пятницу, – повысила я голос.
«Нужно контролировать себя. Ни в коем случае нельзя позволить втянуть себя в ссору. Нужно выиграть время, а не спорить», – корила я сама себя.
На другом конце провода Муди кричал на меня:
– Немедленно возвращайся домой! Даю тебе полчаса, в противном случае я сделаю то, что следует в такой ситуации!
Я знала, что он имеет в виду полицию. Вот и пришла очередь моей козырной карты.
– Послушай, – спокойно произнесла я, – ты занимаешься врачебной практикой без разрешения.
Если ты устроишь мне какие-нибудь осложнения, я сообщу о тебе властям.
Голос Муди тотчас же смягчился:
– Нет, прошу тебя, не делай этого. Нам нужны деньги. Я ведь стараюсь для нас. Прошу тебя, не делай этого. Вернись только домой.
– Я должна подумать, – сказала я и положила трубку.
Я не представляла себе, что Муди сделает сейчас, но уже знала, что он не сообщил до сих пор полиции, и была убеждена, что моя угроза заставит его воздержаться от этого, по крайней мере до утра.
Махтаб внимательно прислушивалась к нашему разговору.
– Ты уверена, что хочешь ехать? – обратилась я к ней. – Ты должна знать, что в этом случае ты уже никогда не увидишь папу.
– Да, я хочу ехать в Америку.
Она вновь поразила меня своей рассудительностью. Решимость в ее голосе придала мне уверенности. Сейчас уже не могло быть и речи о возвращении в дом Муди.
На протяжении нескольких последующих часов мы взволнованно вспоминали Америку. Мы так давно там не были! Наш разговор прерывался телефонными звонками Амаля. Он интересовался, все ли в порядке, и очень расплывчато информировал, что дела подвигаются.
Очередной звонок раздался за полночь:
– Я больше не буду беспокоить вас в эту ночь. Вам нужно выспаться: у вас впереди тяжелые дни. Ложитесь спать, я позвоню утром.
Остаток ночи мы провели в молитвах. Махтаб удалось заснуть. Я бодрствовала до самого рассвета, который медленно входил в комнату. Рано утром снова позвонил Амаль и сказал, что скоро приедет к нам.
Он появился около семи. Принес сумку с хлебом, сыром, помидорами, огурцами, яйцами и молоком, а также мешок с запасной одеждой и вещами, которые я оставила у него во вторник. Он подарил Махтаб альбом для рисования и цветные карандаши, а мне – дорогой кожаный рюкзак.
– Всю ночь я работал, разговаривая с разными людьми, – сообщил он. – Решено, вы бежите в Турцию.
Турция! Я испугалась. Турция с точки зрения Амаля была самым плохим вариантом: очень трудным физически, да и на контрабандистов нельзя было полностью положиться.
– Поскольку сейчас вас считают пропавшими, вы не можете лететь самолетом, – объяснил он. – Придется покидать Тегеран машиной. До турецкой границы дорога длинная, но это сейчас единственная возможность.