Около полудня автобус внезапно затормозил: впереди перед нами перевернулись шесть автобусов. Вокруг на снегу лежали раненые стонущие люди. Другие помогали им.
Трудно поверить, но, когда мы выбрались из пробки, наш водитель опять выжал газ до отказа. Я все время молилась, чтобы мы благополучно доехали до Анкары.
Снова сгустился мрак – вторая ночь путешествия, которое должно было уже давно закончиться. Сейчас я сама себе задавала вопрос Махтаб: когда же мы наконец доедем до Анкары?
Мы погружались в неспокойный, не приносящий облегчения сон и снова пробуждались. Тело мое превратилось в сплошную рану, оно болело при каждом движении и без него. Каждый мускул сводило от боли. Я вертелась на сиденье: любое положение казалось мне неудобным.
Был второй час ночи, когда мы наконец въехали на великолепный современный автовокзал в центре Анкары.
Была среда, 5 февраля, неделя после нашего отчаянного побега из западни, в которую загнал нас Муди. Я подумала, что вот сейчас мы уже действительно спасены.
Удобно расположившись в салоне такси, я попросила отвезти нас в гостиницу «Шератон», хотя понятия не имела, есть ли такая в Анкаре.
– На.[17]
– Гостиница «Хият».
– На.
– Хорошая гостиница, – нашлась я.
Кажется, он понял. Спустя несколько секунд он притормозил, указывая на погруженный в темноту дом.
– Амрика, – сказал он.
Остановил машину перед элегантным фасадом здания, на котором было написано по-английски «Гостиница «Анкара».
Сделав нам знак подождать, таксист вошел внутрь, через минуту вернулся с администратором, говорящим по-английски.
– Да, у нас есть свободные номера. Ваши паспорта при себе? – спросил он.
– Да.
– Входите, пожалуйста.
Я вручила таксисту щедрые чаевые. Мы с Махтаб вошли за администратором в прекрасно оборудованный холл. Там я заполнила бланки прибытия, вписав адрес родителей в Мичигане.
– Ваши паспорта, – попросил администратор.
– Пожалуйста.
Я рылась с минуту в сумке, затем решила воспользоваться советом Амаля. Подавая паспорта, я вложила в них сто пятьдесят долларов.
– Это за комнату, – сказала я.
Администратор скорее заинтересовался деньгами, а не паспортами. Он одарил меня улыбкой и вместе с гостиничным мальчиком сопровождал нас до нашего номера, – как нам показалось, самого прекрасного номера в мире. Там были две двуспальные кровати с плюшевыми покрывалами, раскладывающиеся кресла, большая современная ванная. В комнате был телевизор.
Мы с Махтаб бросились друг другу в объятия от счастья.
– Можешь ли ты поверить в это? – спрашивала я. – Почистим наконец зубы, примем ванну и… спать.
Махтаб сразу же отправилась в ванную, чтобы навсегда смыть с тела грязь Тегерана.
Вдруг раздался громкий стук в дверь. Я поняла: дело в паспортах.
Я открыла дверь и увидела администратора с нашими паспортами в руке.
– Где вам выдали эти паспорта? – спросил он строго. – Здесь нет ни виз, ни печати, позволяющей вам въезд в Турцию.
– Я согласна, – ответила я. – Но утром я все улажу. Я сразу же утром пойду в посольство.
– К сожалению, вы не можете остаться здесь. Эти паспорта недействительны. Я должен сообщить в полицию.
О Боже! Только не это! После того, что мы пережили!
– Прошу вас, – умоляла я. – Мой ребенок в ванне. Мы страшно измучены, голодны и замерзли. Разрешите нам остаться здесь только на одну ночь, а утром мы сразу же пойдем в посольство.
– Мне очень жаль, но я обязан вызвать полицию, – повторил он. – Вы должны покинуть номер.
Он держался вежливо, но не оставалось никаких сомнений в его намерениях. Хотя ему и было нас жаль, он не мог рисковать своей работой. Он ждал, пока мы собирали свой жалкий багаж, а затем сопроводил нас в холл первого этажа.
«Мы были в безопасности аж целые две минуты», – с горечью подумала я.
Спускаясь по лестнице, я снова пыталась его убедить:
– Я дам вам еще денег. Прошу вас, позвольте нам остаться здесь только на ночь.
– К сожалению, не могу. Наша обязанность сообщать полиции обо всех иностранцах, которые у нас останавливаются. Я не могу разрешить вам остаться здесь.
– Позвольте нам остаться хотя бы в холле до утра. Я не получила ответа.
И вдруг мне пришла в голову мысль!
– А вы не могли бы позвонить в посольство? Возможно, нам удастся поговорить с кем-нибудь, кто урегулирует наши проблемы?
Он согласился. Спустя минуту он уже с кем-то разговаривал, а потом подал мне трубку.
– В чем дело? – голос дежурного звучал недоверчиво.
– Мне не разрешают остаться здесь, поскольку наши паспорта не проштампованы. Нам нужно где-то остановиться. Мы не могли бы приехать к вам?
– Исключено! – отрезал он. – Сюда вы не можете приехать.
– Так что же нам делать? – простонала я в отчаянии.
Голос профессионального стража стал ледяным:
– Каким образом вы попали в Турцию без печатей в паспортах?
– Я не хочу об этом говорить по телефону, поймите меня.
– Как вы добрались до Турции? – повторил он вопрос.
– На лошади. Дежурный рассмеялся.
– Послушайте, сейчас три часа ночи. Я не настроен на шутки. Ваши проблемы не касаются посольства. Это вопрос полиции. Обратитесь туда.
– Как вы можете говорить подобное?! – кричала я. – Я уже целую неделю избегаю полиции, а вы мне советуете обратиться в полицию. Вы должны мне помочь!
– Ничего мы не должны.
В отчаянии, в шаге от свободы, я положила телефонную трубку. Я снова умоляла администратора, чтобы он разрешил нам переночевать в холле.
– Я не могу позволить вам остаться здесь, – сказал он.
Говорил он решительно, но тон его смягчился. Возможно, у него тоже есть маленькая дочурка. Его поведение подсказало мне еще один маневр:
– А вы не смогли бы заказать разговор с Америкой за счет абонента?
– Да, конечно.
Когда мы ждали связь с Банистером, администратор дал кому-то распоряжение, и спустя несколько минут нам принесли небольшой чайник чаю, стаканы и настоящие салфетки. Мы медленно пили горячий напиток, наслаждаясь минутным покоем и надеясь, что нам не придется выходить в эту морозную черную ночь.
В Анкаре была среда, а в штате Мичиган еще вторник, когда я сказала маме:
– Мы с Махтаб в Турции!
– Слава Богу! – воскликнула она.
Плача от радости, мама рассказала, что вчера вечером моя сестра Каролин позвонила в Тегеран, и Муди со злостью сообщил, что мы пропали и он не имеет понятия, что с нами случилось.
Страшась ответа, я все-таки спросила:
– Как папа?
– Держится, – услышала я. – Он даже вышел из клиники. Он здесь. Я отнесу ему телефон в постель.
– Бетти!!! – кричал папа в трубку. – Я так счастлив, что вы сбежали. Приезжайте домой как можно скорее! Я буду… крепиться, пока не увижу вас, – добавил он слабеющим голосом.
– Я знаю, папочка, что ты дождешься нас. Хотеть – значит мочь!
Трубку снова взяла мама, и я попросила, чтобы она связалась с сотрудником Департамента штата, с которым когда-то работала. Нужно, чтобы из Вашингтона кто-нибудь позвонил в посольство в Анкаре и объяснил мою ситуацию.
– Как только я приеду в посольство, я тотчас же позвоню вам, – пообещала я.
Закончив разговор, я вытерла слезы и вернулась к действительности.
– Что вы мне посоветуете? – спросила я администратора. – Я не могу среди ночи идти с ребенком на улицу.
– Лучше всего, если вы сядете в такси и поедете по гостиницам, – посоветовал он. – Возможно, где-нибудь вас примут. Старайтесь не показывать паспортов, если только в этом не будет острой необходимости.
Он вернул нам документы и мои сто пятьдесят долларов, а потом вызвал для нас такси.
Он явно не собирался сообщать в полицию. Ему просто не хотелось ввязываться в неприятности. А когда приехало такси, он сказал водителю отвезти нас в гостиницу «Дедеман».