— Скоро, Воробышек, скоро…
Лицо Быстрого Ветра застыло от страсти, неодолимой и всепоглощающей, мускулы напряглись. Ни одна часть ее тела не осталась неосвященной чудесной магией его колдовства. К тому времени, как он обхватил Ханну за талию и посадил верхом на себя, она уже умоляла, не в силах сдержать желание:
— …пожалуйста…
— Сейчас, Воробышек, сейчас…
Он приподнял ее и опустил прямо на свое великолепие мужественности. Быстрый Ветер пронзил Ханну так глубоко, что она выгнула спину, запрокинула голову и вскрикнула.
— Ты едешь на мне верхом, Воробышек, — подсказал Быстрый Ветер, что следует делать.
Обхватив ягодицы, он заставлял ее скользить вверх и вниз, задавая ритм.
— Скачи на мне, сладкая. Позволь мне быть твоим скакуном, и я умчу тебя в чудесное странствие.
— Да… ох… да, — задыхаясь, вскрикивала Ханна, извиваясь в безумии страсти.
Жизнь не подготовила ее к встрече с этим человеком, но пусть дальше будет что будет, эти семь дней она станет с упоением вспоминать всю оставшуюся жизнь. Легкая испарина сделала кожу Быстрого Ветра похожей на расплавленное золото. Великолепно очерченные мускулы напрягались, мышцы на груди перекатывались, он старался сдержать окончательный взрыв страсти, пока Ханна не достигла — экстаза. Почувствовав трепет ее тела, возвещающий о приближении взрыва блаженства, он побоялся, что она за ним не поспеет, и отыскал рукой крохотный чувствительный бугорок между ног и стал его гладить подушечкой пальца. Когда же губы Быстрого Ветра сомкнулись на набухшем соске, яростно всасываясь в грудь Ханны, она откликнулась неистово.
— Быстрый Ветер!
— Иди за мной, Воробышек, — настойчиво звал он ее. — Иди!
И она устремилась за ним, бесстыдно и самозабвенно. Каждое сладостное содрогание усиливалось круговыми движениями подушечки его пальца. Ханна отдалась страсти совершенно, все принесла на алтарь любви, требуя от Быстрого Ветра ответного дара.
Сама того не осознавая, она выкрикнула его имя в момент экстаза, и горячая жидкость ворвалась в ее лоно. Больше отдавать ей было нечего, и она опустилась ему на грудь, не в силах шевельнуться и не желая говорить и даже думать.
Быстрый Ветер лежал неподвижно, до глубины души потрясенный неистовством страсти. Если вскоре придется умереть, что вполне вероятно, учитывая опасности набегов, он пойдет на смерть, зная, что испытал величайшую радость, которую только может изведать мужчина.
Быстрый Ветер нахмурился, глядя на Ханну, как будто увидел впервые. Осторожно приподняв жену, он опустил ее с собой рядом. Быстрый Ветер вдруг понял то, что до сих пор от него ускользало: эта женщина представляет собой для него угрозу.
Он чейен, она белая. Как же он позволил себе испытать такое глубокое чувство к белой женщине? Она уже попыталась убедить его оставить племя! Если позволить ей окончательно завладеть сердцем, можно потерять себя. Он не сможет жить в мире белых и не сможет покинуть свой народ ради женщины. Инстинкт самосохранения требовал воспротивиться любви. Ничто не мешает ему наслаждаться ее телом, но когда придет время, нужно будет забыть, что Ханна Маклин когда-либо существовала на свете. Это нелегко сделать, но чтобы спастись, он должен заставить себя оказать сопротивление волшебным чарам Воробышка.
— Почему ты так странно на меня смотришь? — спросила Ханна.
Холод мрачных предчуствий пробежал у нее по спине. Что-то изменилось, но она не догадывалась, что.
— Я сделала что-то не так?
— Ты ни при чем. Химмавихьо открыл мне глаза.
— Что это значит?
— Химмавихьо — Великий Дух. Он правит миром индейцев и живет там, на небесах. Я на время забыл, для чего оказался здесь, на севере, в племени сиу, но Химмавихьо мудро напомнил об этом мне. Наше время в свадебном вигваме подходит к концу. Завтра мы должны вернуться в деревню.
— А что потом?
— Ты станешь делать то, что делают все индейские женщины, а я буду исполнять свой долг, изгоняя белых с нашей земли. Может быть, — усмехнулся он, — я возьму себе вторую жену, как советовал сделать Совет, тебе тогда не придется много заботиться о домашних работах.
Он пристально наблюдал, окажут ли его слова какое-либо впечатление на Ханну. Быстрый Ветер не мог допустить, чтобы она сочла, будто обрела над ним такую власть, что в состоянии заставить его забыть о долге перед народом.
Слова Быстрого Ветра произвели на Ханну ошеломительное впечатление. До этих слов никогда в жизни не чувствовала она себя настолько счастливой и беззаботной, как в эти последние несколько дней. Быстрый Ветер был целиком поглощен ею, он заставил ее ощутить себя особенной и красивой, хотя Ханна знала, что вовсе не была таковой. Его отношение вселило в сердце Ханны надежду, что в один прекрасный день возлюбленный прислушается к ее мольбам и вернется в мир белых. Но услышав его слова, она поняла, каким хладнокровным и бессердечным мог быть Быстрый Ветер. Он овладел ее телом из похоти и сделав так, что теперь она не сможет обойтись без него, жестоко разрушил все надежды и мечты, отобрав все, что успел дать. Значит, он всего-лишь-навсего забавлялся? Не думала она, что Быстрый Ветер окажется столь жесток.
— Наверное, тебе на самом деле следует взять вторую жену, — ответила Ханна, она понимала, что в ней говорит гордыня, но ничего не могла с собой поделать. — Признаться, ты начинаешь мне надоедать, — добавила она и чуть не задохнулась, припомнив, как несколько минут тому назад он увлек ее за собой в странствие, которое ей вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Последняя ночь в свадебном вигваме была для Ханны сладостно-горькой. Быстрый Ветер любил ее подчеркнуто отстраненно, словно пытался отдалиться. Их уединение заканчивалось, и на первое место выступал его долг перед племенем. Он лежал на спине, глядя на звезды, видневшиеся в дымовое отверстие, и пытался разобраться в своих чувствах.
— Видение не подсказало мне, что я встречу кого-либо вроде тебя.
Он говорил так тихо, что Ханне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова.
— О каком видении ты говоришь?
— Когда индейский юноша достигает определенного возраста, он удаляется для молитв и поста. Много дней он должен молиться и поститься, пока к нему не придет Видение. Часто Видение дает ему новое имя, которое тот будет носить в течение всей дальнейшей жизни. Иногда оно предсказывает будущее. Когда же в жизни зрелого воина наступает время принять ответственное решение, он тоже отправляется на поиски Видения, испрашивая указаний.
— Что же рассказало тебе твое Видение? — поинтересовалась Ханна.
— Шаман в нескольких словах объяснил его смысл, когда я вернулся после бдения, но он сказал, что многое Великий Дух дал знать только мне одному. Я видел себя на большом коне, с порывом ветра я мчался прочь от деревни. Отсюда мое имя — Быстрый Ветер. Маленькая серая птичка села на мое плечо. Потом я увидел, как, удаляясь, медленно исчезаю в легкой дымке. Когда я пропал из вида, то заметил, что на мне одежда белого человека. Шаман сказал, птичка — мой талисман.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросила Ханна, ее увлек рассказ Быстрого Ветра, хотя он и казался бессмысленным.
Быстрый Ветер ответил не сразу. Когда он, наконец, заговорил, голос у него был ровным и бесстрастным:
— Думаю, мне явилась смерть. Увидев себя исчезающим в дымке, я подумал, что мне предстоит преждевременный путь в мир духов.
Ханна испуганно вскрикнула:
— Нет! Это всего лишь видение! Откуда ты можешь знать его смысл?
Слишком больно ей было представить смерть Быстрого Ветра.
— Воробышек, Видения не лгут. Жизнь воина полна опасностей. Каждый раз, отправляясь в набег на бледнолицых, я задумываюсь, не станет ли этот набег для меня последним? Но теперь я понимаю, что означает серая птичка на моем плече, — он взглянул на Воробышка, словно видел ее в первый раз. — Ты моя птичка, мой талисман. Может быть, ты принесешь мне избавление от преждевременной смерти?