Вернувшись, Красное облако немедленно созвал племя, чтобы рассказать своему народу о случившемся в форте Ларами. Быстрый Ветер внимательно слушал рассказ великого вождя о том, как военные хотели отобрать у индейцев земли, через которые прошла Бозе-манская дорога, стараясь умилостивить вождей дешевыми подарками. Быстрый Ветер понимал: только чудо или окончательное исчезновение индейского народа может остановить неминуемое кровопролитие. В глубине души он готовил себя к многочисленным сражениям, череда которых, скорее всего, закончится для него смертью.
Ханна, чувствуя напряжение, воцарившееся в деревне, была крайне озадачена. Она выучила уже несколько слов языка сиу, но их было недостаточно, чтобы понять речь, с которой Красное Облако обратился к своему племени. Пятнистая Лань упорно отказывалась разговаривать по-английски, и Ханна ничего не знала о происходящем.
При одном лишь воспоминании о том, что случилось в лесу прошлой ночью, краска заливала ей лицо и шею. Видит Бог, она пыталась образумить Быстрого Ветра, но он ее не слушал и ласкал до тех пор, пока кровь не закипела у нее в жилах и не исчезло все вокруг, остались лишь прикосновения его рук и губ. Она сама принялась умолять Быстрого Ветра слиться с нею.
Ханна увидела мужа. Он шел к ней, плотно сжав губы, выражение лица было сурово. Она сразу же поняла, что хороших новостей не услышит. Схватив ее за руку, он втащил Воробышка в вигвам.
— Что случилось? — воскликнула Ханна встрево-женно.
— Война, — ответил Быстрый Ветер. — Армия бледнолицых не прислушивается к голосу разума. Сегодня вечером мужчины племени исполнят ритуальный танец и примут участие в пиршестве, затем удалятся в Хижину Очищения. Два дня мы проведем в ней, не принимая еды и испрашивая у Великого Духа благословения.
Ханна побледнела.
— А потом?
— Наши военные отряды отправятся к Боземанской дороге. Красное Облако останется в деревне, чтобы отдохнуть и окрепнуть, прежде чем присоединится к нам.
— Ты уезжаешь? — ее голос задрожал. — А что будет со мной?
— Ничего. Ты останешься в деревне и будешь ждать моего возвращения.
Они оба боялись говорить о том, что он может и не вернуться.
— Койот с отрядом остается для защиты деревни. Я просил его снабжать дичью тебя и Пятнистую Лань. Если я не вернусь, он доставит тебя в форт.
Ханна сникла под тяжестью невеселых раздумий, ее мучили опасения. Лишившись покровительства Быстрого Ветра, она окажется совершенно беззащитна. Индейцы могут отдать ее Сломанному Носу или кому-либо другому. Но ужаснее всего была мысль о возможной гибели Быстрого Ветра. Сердце у нее сжималось от боли, дыхание прерывалось. Ханна, моргая, покачала головой. Лицо Быстрого Ветра смягчилось.
— Мысль о моей смерти делает тебя несчастной, Воробышек?
— К-конечно, нет, — запинаясь возразила Ханна, понимая, что говорит неправду. — Я боюсь за себя.
— Ты лжешь, — прошептал Быстрый Ветер, его серебристые глаза потеплели, он прижал Ханну к своей твердой груди. — Прошлой ночью ты обезумела в моих объятиях, и тебе нравилось все, что я делал. Ты просила о большем.
Прикрывая зеленые глаза, длинные ресницы опустились и, словно темные крылья бабочки, осенили бледные щеки. Она не могла возразить, все было именно так.
— Я… я ничего не могла с собой поделать.
— Я тоже, — признался он.
— Пятнистая Лань очень сердится.
— Мне не нужна Пятнистая Лань. Я взял ее второй женой, чтобы успокоить Совет и семью Сломанного Носа, но спать с нею никто меня не обяжет. Посмотри на меня!
Приподняв подбородок Ханны, Быстрый Ветер заглянул ей в глаза. Ресницы медленно поднялись, поддаваясь колдовскому очарованию серебристых глаз. Казалось, Быстрый Ветер обрадовался тому, что увидел в глазах Ханны. Он наклонился и поцеловал ее, еще больше подчиняя волшебной власти. Его рот был нежным, упоительным, дурманящим. Языком Быстрый Ветер раздвинул ей губы в глубоком и длительном поцелуе. Он прижался к ней всем телом, и Ханна сразу же поняла, как сильно возбужден ее муж.
Когда он медленно опустил ее на ложе, расстеленное под дымовым отверстием, Ханна, задыхаясь, попыталась высвободиться из объятий.
— Нет, Быстрый Ветер, нет! В любую минуту может войти Пятнистая Лань.
— Она вернется нескоро, — уверенно заявил Быстрый Ветер. — Пятнистая Лань пошла с остальными женщинами племени собирать ягоды и съедобные коренья для сегодняшнего пира, — обхватив за плечи, он принудил Ханну лечь. — В последний раз до отъезда мы можем побыть вместе, — нежно прошептал он ей на ухо.
Ханна не успела и слова сказать, как снова его рот отыскал ее губы, скользнул по стройной шее, задержавшись в нежной ложбинке, где билась жилка, и опустился ниже, к груди. Пальцы Быстрого Ветра развязывали шнурки платья. Он нетерпеливо освобождал от одежды тело своей возлюбленной, чтобы покрыть его жаркими поцелуями. Вскоре платье было отброшено в сторону, и набедренная повязка последовала за платьем.
Быстрого Ветра охватило безумное желание. Он не хотел допускать, чтобы женщина до такой степени овладевала его помыслами, но ничего не мог с собой поделать. Снова и снова он целовал Ханну, покусывая ей нежные губы и обводя языком рот. Яростный натиск поверг Ханну в трепет. Она поняла, что по своей воле отдается во власть страсти и возвращает поцелуи с бесстыдными откровенностью и жаром.
Руки Быстрого Ветра не казались ей нежными, когда он жадно обхватывал ее за обнаженные ягодицы. Его губы сосали и облизывали груди. Она вскрикнула, запуская пальцы ему в волосы и еще сильнее прижимая к себе голову возлюбленного. В блаженном забытьи Ханна видела, как ласковые губы отпустили один розовый сосок, чтобы захватить другой. Наслаждаясь любимой, словно никогда его страсть не могла достичь утоления, Быстрый Ветер проложил на ее теле дорожку горячих поцелуев к обнаженному животу и нежно коснулся губами золотисто-бронзовой поросли между бедер.
Трепет охватил Ханну, она утратила над собой власть, жаркая истома, порождающая мучительное желание, растекалась по жилам. Когда теплые пальцы Быстрого Ветра погладили ей внутреннюю поверхность бедер, она широко раскинула ноги, чтобы поторопить желаемое. Одним мягким движением он скользнул между разведенными в стороны ногами. Руки Быстрого Ветра ласкали лоно. Вдруг сильные пальцы охватили округлые ягодицы, приподнимая бедра. Серебристые глаза блеснули дьявольским светом, когда он медленно опустил голову. Его горячее дыхание опалило Ханну. Он стал целовать лоно, как целовал рот. Губы, язык, зубы касались, ласкали, дразнили, лизали, покусывали.
Дрожь наслаждения пронзила Ханну, когда язык дерзко проник в ее плоть, а затем, вернувшись отыскал крохотный бутон сладострастия и принялся поглаживать, теребить и ласкать его. Быстрый Ветер настойчиво вбирал в свой рот клитор, пока не довел Ханну до неистовости. Когда он поднял голову, чтобы взглянуть ей в глаза, она вскрикнула, опасаясь, что он больше не прижмется губами к лону и не одарит вновь невероятным блаженством тело, оставив ее умирать на грани безумия.
— Не бойся, Воробышек, я повторю, — пылко заверил Быстрый Ветер, и снова его губы коснулись лона, доставив Ханне неописуемое наслаждение.
Потрясенная высотами головокружительного упоения, что дарили ей объятия этого мужчины, Ханна вдруг осознала всю глубину своей любви к Быстрому Ветру. Белый индеец чудодейственным образом сумел проникнуть ей в сердце, изгнав мучивший ее страх перед всеми мужчинами как таковыми. Разумом, телом, душой, она безраздельно принадлежала ему, и он мог возбуждать и любить ее, как угодно. Самозабвенно устремившись к восторгу, Ханна напряглась. Ее окутал жар, и она подалась навстречу горячему рту Быстрого Ветра. Его язык задвигался энергичнее, погружаясь все глубже. Взрыв экстаза охватил Ханну, заставив выгнуться дугой. Расплавленный огонь пробежал по венам, из груди вырвался крик. Разноцветный вихрь возносил ее все выше и выше… безумный, разрывающий на части, ужасающий. Только горячие прикосновения языка и рук любимого могли ее спасти.