Латифа радостно повернулась к Микелю:
— Да, а вы знаете его?
— Я? Да, конечно.
Брат дракона так искренне улыбнулся, просто просиял. Знала бы бедная Латифа, почему.
— Пожалуйста, скажите, где мне его найти?
— Идёмте, дорогая принцесса, я вам всё расскажу.
Он размашисто шёл по коридору, бесцеремонно таща за собой бедную девушку.
С каждой минутой Латифе становилось всё страшнее, особенно, когда они повернули в коридор к покоям лорда Вильгельма.
Стража преградила им вход, перед дверями вырос Гурий.
Великолепно сложённый стражник молча встал гранитным заслоном, сложив руки на груди смотрел исподлобья.
— Гурий, ты чего. Мне нужен брат! — немного с вызовом произнёс Микель.
— Его величество лорд Вильгельм отдыхает.
— А, да! — , Микель хлопнул себя по лбу. Как я мог забыть.
Он развернулся, таща за собой Латифу. Довольно грубо зашвырнул её в покои, выставил охрану к её двери и отправился к себе.
Микель не шёл. Он летел на крыльях удачи. Оплошность принцессы сотворила с ней очень плохую шутку и теперь её неудача принесёт ту победу, над которой он и его жена Роксолана бились со вчерашнего вечера.
Глава 14
Микель радостно шёл по коридору, предвкушая близкую победу.
Ещё вчера вечером, развалившись в собственной спальне он, скучая, не знал чем заняться.
Впереди маячили не самые радужные перспективы. Вильгельм настаивал на автономии правления, на отделении восточных земель во владение Микеля. А Микель вовсе к этому не стремился, ему и тут было хорошо.
Правда, оставаясь во дворце, надо было участвовать в военных советах. Всё крепче закручивался жгут противостояния с чудовищами морской пучины.
Это было не в интересах Микеля. Он некоторым образом зависел от врага и надеялся сохранить эту тайну навечно. Главное, чтоб об этом никто не узнал, иначе его Вильгельм уничтожит как предателя. Подумав об этом Микель вздрогнул, отодвинул жуткую мысль от себя подальше.
Когда в спальню вошла Роксолана, Микель скривился. Жена давно прискучала ему. Вечно была чем то недовольна, в голове у неё творилось чёрти-что, она раздражала Микеля своим нытьём.
Вот и сейчас она разделась. Бесстыдно извиваясь голым телом на шёлковых простынях пыталась разбудить в нём чувственную страсть.
Мужчина вяло следил за стараниями супруги, так же, как и много вечеров подряд, лениво переводил взгляд с очертания её тела на полыхающий огонь в камине.
Жена опротивела ему, его бы воля, он давно ночевал в отдельной спальне. Именно поэтому он всё чаще исчезал ночами, находя утехи в чужих горячих объятиях.
Причём претенденток на страсть особо не перебирал. Местные бордели со своими тайными комнатами для богатеньких инкогнито его очень даже устраивали.
Правда он и не предполагал, но его жена тоже не сильно отчаивалась. Роксолана давно приметила себе в спутники одиноких ночей рослого красавчика из охраны.
Всё придумывала, как к нему подобраться. Специально ночью оставляла дверь своей спальни приоткрытой, раздевалась и ложилась у камина, маясь в истоме.
Муж полностью охладел к ней, бешенная страсть искала выхода. Роксолана, заслышав шаги стражника принимала соблазнительные позы
на пушистых шкурах, искрящихся в горячих отблесках пламени.
Знала, что стражник наблюдает за ней. Надеялась, что вот-вот совратит его. Если бы не эта дрянь Латифа! Как, когда она успела подглядеть её тайну?!
Теперь Роксолане надо было быть осторожной. Очень осторожной. Супружеская неверность каралась смертной казнью, однако Роксолана надеялась, что выберется из любой ситуации.
Сегодня у неё была совершенно другая цель и она шла к ней буром. Не напрасно же она потратила полвечера на массаж и ванны, натёрлась соблазнительными ароматами и сейчас старалась вовсю.
— Милый, — женщина водила пальцем по тугим завиткам волос на груди мужа, стараясь говорить как можно нежнее:
— Твой брат лорд Вильгельм всё чаще оказывает неуважение к тебе.
— Это не твоё дело, Роксолана. Не смей произносить имя моего брата, иначе я вырву тебе язык. — зло прошипел Микель.
— Я должна сообщить тебе тайну, мой повелитель.
— Что?! — Микель подскочил на локтях, оторвав голову от подушки:
— Ты снова беременна? За что небо даёт тебе детей? Ты же терпеть их не можешь! Впрочем, мне всё равно.
Вот тут Микель не кривил душой. Он и вправду не питал никаких чувств к собственным детям.
Он снова лёг на подушки, закинув руки за голову.