Латифа так удивилась её появлению, что не сразу поздоровалась. "Фи-Фи" соскочила с рук драконессы, бросилась к девушке, ласкаясь, плясала перед ней на тоненьких ножках.
Латифа схватила на руки рыжего пёсика, успела чмокнуть её в гладкую голову, получила в ответ слюнявое облизывание.
— Прошу вас, невестушка, не трогать то, что вам не принадлежит.
Раздражённо прокряхтела драконесса, усаживаясь в довольно узкое кресло.
Латифа выпустила собачонку, улыбнулась, даже не обиделась. У неё на языке вертелось спросить не ошиблась ли бабуся коридором, но промолчала, потому, что в комнату постучались.
Двери распахнулись и на пороге объявился Микель.
Он быстро окинул комнату подозрительным взглядом, чуть задержавшись на Латифе.
— Матушка, в чём дело. Мне передали ваше предложение явиться сюда.
— Да, Микель, я хочу твоего присутствия.
Делия сообразила накинуть на свою госпожу шёлковый халат поверх банной сутаны, а сама проворно спряталась за дверь в ванную.
У Латифы заныло в груди. Она чувствовала, что то происходит. Ну, а когда в её будуар вошёл лорд Вильгельм, у неё просто сшибло дыхание.
— В чём дело, Латифа?
Он подошёл к ней, поцеловал руку.
— Я не знаю, — растерянно проговорила девушка, — Вот почему то здесь собрались гости.
— Ну, чем обязана моя невеста?
Довольно невежливо спросил лорд Вильгельм у родственников.
— Сын мой, мы скоро станем одной семьёй, наш долг с твоим братом оказать внимание и заботу тебе и твоей будущей жене.
Драконессе никак не удавалось принять важную позу в неудобном кресле, это её раздосадовало, она начала злиться.
Все настороженно обменивались взглядами, никто не понимал что происходит. Никто, кроме драконессы.
— Латифа, как вы себя чувствуете. — Вопрос драконессы прозвучал так не к месту, что Латифа растерялась ещё больше.
Лорд Вильгельм не дал ей ответить:
— Ясно и по делу, зачем вы здесь. Визиты вежливости моей невесте будете наносить по протоколу и с моего позволения.
— Ну, ну, не так резко, сын мой. Раз я удостоила честью эту девушку и нанесла личный визит, значит на то были основания. — старая драконесса обиделась и гордо вздёрнула подбородок.
— Так изложите ваши основания, мадам, иначе я начинаю терять терпение! — тон дракона поднял бы из могил полкладбища, настолько он был грозным.
— Скажите, Латифа, и поподробнее, что вы помните о вашем похищении и путешествии.
— Мало что, — Латифа не собиралась врать, но и выворачивать душу наизнанку, рассказывая, как сидела в подполе трюма, молясь, чтоб её не выволокли матросы и не изнасиловали не стала.
— Её похитили пираты, перепродали работорговцу, я купил. Ещё вопросы? Дракон закрыл спиной девушку, сложил руки на груди, уставился на мать.
— Я от всей души сочувствую вашей невесте, мой сын. Но у меня появились сомнения и я хочу уточнить, с какого точно момента девушка помнит о своём похищении.
Видите ли, сегодня в её вещах был обнаружен вот этот предмет.
Драконесса протянула на ладони стилет в ножнах.
Лорд Вильгельм проявил невиданную выдержку и даже не взглянул на вещицу.
— Кто посмел рыться в вещах принцессы?
Он не задал вопрос, а вбил его гвоздём.
— О, Вы не так поняли. Готовили брачное ложе и часть вещей девушки фрейлины переносили туда-сюда. И вот это обнаружилось. Такие стилеты служат для очень определённых целей и выдают их в очень определённых местах.
Латифа перестала дышать. На самом деле ответ был бы очевиден, скажи она правду. Но она помнила плохую привычку дракона убивать всех, кто связан с её тайной.
Предать людей, позаботившихся о ней, проявивших столько тепла, нет, она этого не сделает. Латифа в принципе не умела врать, чужая интрига застала её врасплох, она не знала, что ей делать.
Свекровь явно ведёт дело к тому, что Латифа как будто прибыла из публичного дома. Прямо клещами пытается вытянуть именно эти слова, сделав их нужной ей правдой.
Кошмар какой. Только сегодня она почувствовала себя счастливой и вот! Латифе почудилось, что у неё пол уходит из под ног.
Старая драконесса хотела развить мысль, неожиданно из спальни выкатилась колобком Делия.
Грохнулась на колени перед лордом Вильгельмом, воздела к нему руки:
— Простите меня, мой господин. Это мой стилет. Я неосторожно выронила его здесь, в комнате моей госпожи, а кто то подобрал.
Наступила пауза. Латифа смотрела на этот спектакль, понимала лишь одно. Станиславский аплодировал бы стоя.