Проходит несколько часов, хотя я не знаю, сколько. Это достаточно долго, чтобы терпеть муки голода, достаточно долго, чтобы усталость одолела нас всех.
Мы позволили Ксиа спать на единственной имеющейся крошечной кровати. Все остальные располжились на полу. Душераздирающе слышать ее тихий плач . Я хочу сделать все правильно для нее, но чувствую себя беспомощной, не зная, как это сделать.
Я могла бы попросить Терона о помощи, но вероятность того, что он пойдет против решения его ровни, низка. Терон предан своему народу и не верит в справедливость для людей.
Кроме того, он не в Андрасаре и не вернется еще несколько дней. К тому времени, как он вернется, Шихонг умрет, а может и мы и все.
— Шихонг всегда был для меня как отец, — в ярости говорит Йоген. — Он покорно служил этим ублюдкам в течение многих лет. Если они убьют его, это все. Я присоединюсь.
Мне не нужно спрашивать его, что он имеет в виду. Он собирается принять участие в восстаниях.
В конце концов, нам дают совсем немного еды. Но Ксиа отказывается есть, хотя мы и пытальсь накормить ее.
— Ты должна сохранить свою силу, Ксиа, — уговариваю ее я.
— Чтобы они могли ее использовать? — плюется она. Ее глаза красные от чрезмерного плача. — Продолжая использовать меня после того, что они собираются сделать с моим отцом?
— Твой отец не хотел бы, чтобы ты морила себя голодом.
— Мой отец мертв.
— Нет ... он не мертв. — Мой голос низкий и настойчивый. — Шихонг заботится о тебе и любит тебя, Ксиа. Ему будет больно знать, что ты не заботишься о себе. Я подталкиваю поднос к ней. — Ешь.
Она переводит сердитый взгляд между мной и подносом. Я убеждена, что она снова собирается отказаться от еды. Однако она поднимает сухой, сморщенный кусок мяса и вгрызается в него с яростью, как будто он причиняет ей боль.
Когда она закончила есть, я слышу приближающиеся шаги. Мы все встаем, наша усталость уменьшается, когда возобновляется страх. Они сейчас придут за нами. Они идут, чтобы положить конец всем нам.
Это совсем не то, чего я ожидаю.
Это Терон.
Мои губы разомкнулись в изумлении. Почему он здесь? Прошел не больше чем день, когда мы были заключены в тюрьму. Он предполагал пробыть в Секе на протяжении, по меньшей мере, больше пяти.
Прорычав приказ охраннику, дверь в нашу камеру открывается, и он входит внутрь. Все отступают, когда он входит, у них затравленный вид на лице. Я практически делаю то же самое, потому что присутствие Терона, пленяет и пугает одновременно. Его взгляд сосредоточен на мне. Он зол. Это горит в его золотистых глазах и излучается от него.
— Я ушел ненадолго, и все же, ты уже ослушалась меня, — говорит он в ледяных тонах.
— Я этого не делала, — говорю я быстро, покачав головой. — Что бы тебе ни сказали, все это ложь.
— Молчи, — приказывает он, бросая подозрительный взгляд на окружающих, прежде чем снова взглянуть на меня. — Пойдем.
Я собираюсь спросить о других, но он поворачивается и вылетает из камеры. Я оглядываюсь на других людей, прежде чем сосредоточить свой взгляд на Ксиа.
— Я освобожу твоего отца. — Я обещаю ей, хотя знаю, что это самое худшее, что можно сделать: не следует делать обещаний, которые не сможешь сдержать. Ксиа молча кивает, и я спешу, прежде чем Терон найдет проблемой, то что я отстаю.
Он ничего не говорит мне пока мы едем в лифте, и я тоже не нахожу слов. Когда мы находимся в уединении его дома, я говорю:
— Раньше я видела Андрасари по имени Ронан. — Я спешу произнести остальную часть слов, решив быть услышанной, прежде чем он заткнет меня. — Он убил многих андрасари в моей деревне, которых считает сторонниками человеческих восстаний.
— Ты делаешь серьезные обвинения, — нахмурился Терон. — Зачем мне верить тебе, когда я нашел тебя обвиненной в нападении на Ронана и его охранников?
Так почему ты освободил меня из тюрьмы, если считаешь, что я это сделала?
— Я говорю правду, — говорю я вместо этого. — Вокруг Йоа ходят слухи, что андрасари, которые поддерживали людей, были убиты. Затем он появился в пекарне. Я видела его. Я ... — Мой голос ломается, когда я вспоминаю жуткий образ Ронана, который погружает свои ужасные когти в грудь Иккона. — Я смотрела, как он убивает Иккона, прямо передо мной. - Терон молчит, как если принимает меня во внимание, поэтому я продолжаю. Это может быть мой единственный шанс, когда я смогу достучаться до него. — Люди, которые атаковали, сделали это только в ответ. — Я излагаю рассказ о том, что произошло, когда Ронан ворвался внутрь. — Я думаю ... — Я медленно облизываю губы и понижаю свой голос. — Думаю, это была подстава. Думаю, он хотел, чтобы Ксиа нашла эту карту, чтобы он мог обвинить кого-то в преступлении. Как он мог точно обнаружить карту в ее владении?
Терон хмурится и отводит взгляд от меня, как будто размышляет. Он что-то знает об этом?
— Почему человек не вернул карту в тот момент, когда она ее нашла?
Я колеблюсь.
— Возможно, она забыла сделать это вовремя.
Его взгляд сверлит меня, видя правду. Терон так же умен, как и безжалостен. Мое сердце сжимается, что он может захотеть наказать Ксиа за то, что она планировала, но так и не делала.
— Как ты узнал, что меня посадили в тюрьму? — спрашиваю я, надеясь отвлечь его.
— Новости быстро распространяются в Андраке. Эйин слышала и оповестила меня.
Спросить его, сократил ли он свою поездку из-за меня, будет ничто иное, как самонадеянность и скорее всего, получу удар током за его инсинуацию, что он заботится обо мне.
— Он невиновен, — говорю я вместо этого, имея в виду Шихонга. — Он не заслуживает смерть.
— Никто не невиновен, — говорит он. — Даже ты. Но ты наивно думаешь, что можно что-то сделать для спасения этого человека. Он признался, что у него была карта. Это решило его судьбу.
— Но ты можешь помочь ему, Терон. — Я не задумываясь, потянулась, чтобы прикоснуться к его руке. Он становится напряженным. Расстроенная собой, я перешла границу и потеряла свой шанс помочь Шихонгу, я поспешно убираю руку.
Терон хватает меня за запястье и делает шаг ближе.
— Я всегда буду твоим хозяином. Следовательно, ты должна обращаться ко мне, как к таковому, а не моим именем, как будто мы равны.
— Да, зевъена.
Нахмурившись, я пытаюсь вырвать руку, но его захват сжимается.
— Ронан причинил тебе боль?
Его вопрос прозвучал внезапно, удивляя меня.
— Почему тебя это волнует? — горько спрашиваю я. — Я человек. Мое благополучие ничего не значит для тебя.
— Ты что-то значишь для меня, — говорит он. Ощущение трепета наполняет мой живот, хотя я стараюсь не добавлять никакого дополнительного смысла в его слова. — Ты принадлежишь мне. Я не отношусь любезно к другим, наносящим ущерб моей собственности.
— Потому что ты понесешь убытки, делая это самостоятельно?
— Ты помнишь, что я тебе говорил, Сила? Никогда не заставляй меня повторять вопрос.
Нервировало то, что он так близко, тепло его пальцев, прижатое непосредственно к моей коже.
— Он не причинил мне боль. Он собирался, пока не узнал, что я твой ... твоя зевъет. — Мое лицо нагревается. — Я предполагаю, что он боится тебя больше, чем он любит мучить людей.
Мы замолкаем. Его хватка ослабевает на моей руке, но он все равно не отпускает меня. Вместо этого он ... он ласкает меня. Его палец медленно двигается по моей коже.
Что случилось бы с Ронаном, если бы он причинил мне боль? Если бы я сказала Терону?
Я хочу задать ему этот вопрос, но мой разум не может сейчас сосредоточиться. Каждая частица меня сосредоточена на той точке контакта, которую я разделяю с ним. Это совсем невинное прикосновение, но каждая крошечная ласка опаляет мое лоно.