Мой живот кажется тяжелым и тесным, как будто там что-то живое. Наши взгляды сцепились, пока его веки становятся на половину прикрытыми, когда он сосредотачивается на моих губах.
На сей раз так и есть. Нельзя отрицать голод в его потемневшем взгляде. Я застыла от изумления, и мое сердце колотилось так громко, я уверена, что он это слышит.
Предатель! Я слышу человеческий голос из шахты в Ваке, что было так давно. Всевышняя богиня, он прав. Я забыла все, о кончине Шихонга, о боли Ксиа, о том, факте что Терон - мой враг. Все, о чем я могу думать, это то, насколько хочу, чтобы он прикоснулся к моим губам.
Может быть, только один поцелуй.
Только один поцелуй, и тогда мы можем вернуться к полной ненависти друг к другу. Он останется по ту сторону баррикад, а я останусь на своей. Террон наклоняется ближе, его губы нависли над моими. Я жду прикосновения его горячих губ, но он как будто ждет, чтобы я остановила его. Когда я этого не делаю, он опускает мою руку и отходит от меня.
Его маска исчезла и я вижу все. Голод и ненависть. Конфликт, война, его внутренняя борьба с самим собой. Но все исчезает прежде, чем я могу моргнуть.
— Иди в свою комнату, раб, — сплевывает он, и я поспешно повинуюсь.
Я не просто убегаю от него, я спешу прочь с надеждой, что все это предательское желание, которое испытала к нему, останется позади, прежде чем оно снова сможет меня настигнуть.
Глава 12. Терон
Возможно, я схожу с ума.
Или, по крайней мере, какая-то болезнь охватила меня. Только это может объяснить, почему я позволил себе даже рассматривать то, чтобы поцеловать Силу, не говоря уже о том, чтобы почти сделать это.
Что еще хуже, понимание, что она ждала этого же. Ее глаза умоляли меня так же сильно, как и ее тело. Запах ее возбуждения подстрекал моего дракона и я чуть не клюнул на приманку.
Мой член твердый, и я наполовину убежден, что должен ворваться в ее комнату и показать ей, что она делает со мной.
Вместо этого я направляюсь наружу. Взобравшись на балконные перила, прыгаю и изменяюсь в дракона в воздухе. Это опасно, но я наслаждаюсь трепетом, наблюдая, как земля стремительно приближается ко мне прежде, чем избегаю ужасного столкновения несколькими взмахами крыльев.
Чем выше я лечу, тем холоднее атмосфера, и меня это успокаивает. В конце концов, наступает ночь. Это напоминает мне, что я должен был присутствовать на конференции в Секе, укрепляя отношения Андрасара с регионом, один Афат, почти уничтоженный бессмысленной войной.
Вместо этого я помчался обратно в Андрасар, когда Эйин позвонила мне с новостями о том, что Ронан заключил в тюрьму людей, и среди них Сила.
Почему я прошел такое расстояние, чтобы обеспечить безопасность человека - это то, что я отказываюсь обдумывать. По той же причине, почему не хочу перекидывать ярость, которая томится внутри меня, на Ронана. Он осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне. Он заключил ее в тюрьму и угрожал причинить ей вред.
То, что Сила обнародовала о Ронане, беспокоит меня. Как долго это происходит и почему я ничего не слышал об этом?
Доверять Силе кажется неразумным, потому что мне трудно принять, что кто-то такой хороший и честный, как она существует. Тем не менее, я верю ей. Даже, несмотря на то, что я не люблю людей, потому что они постоянно напоминают мне о том, что я потерял, я пришел к равнодушному принятию их присутствия в Андрасаре.
Однако, ненависть Ронана к людям не знает границ. Я помогал терроризировать их, в кампании Афата, но она процветает из-за Ронана.
Хотя я понимаю причины, которые стоят за этим, я не могу принять и поддержать несправедливость Ронана против нашего рода.
Вернувшись домой, я надел свежую одежду, сопротивляясь соблазну открыть дверь Силы, когда проходил мимо нее. Я направляюсь в офис Ронана, и нахожу, что он в компании Афата распивает бутылку вина.
Афат направляет свой обычный враждебный взгляд на меня, тогда как я скрываю ненависть, которую испытываю к нему, и приветствую его с уважением.
— Я не ожидал, что ты вернешься так рано Терон, — холодно сказал Ронан, его взгляд был пронзительный. — Была ли цель конференции безуспешной?
— Этот старый хер уже мертв? — спрашивает Афат, его глаза сверкают злым восторгом. — Я слышал, что он собирался встретиться с Кахафурой в любой момент.
— Най Адан сообщил мне, что его отец все еще жив.
Ложь, конечно. Адан был скрытен о здоровье своего тоха, когда я спросил. Тем не менее, слова имеют желаемый эффект. Лицо Афата становится угрюмым, как у ребенка, у которого украли конфету.
Афат начал войну с Секой из-за его алчных планов претендовать на господство над регионом. Он послал бесчисленное количество Андрасари на смерть, чтобы сразиться с ледяными драконами, у которых было преимущество непроницаемости против неблагоприятно низких температур.
Его жажда власти зачастую раскапывает мои старые подозрения, что он приложил руку к смерти моих родителей.
— Я хотел бы поговорить с Ронаном наедине, Окан, — говорю я.
— Я - гребаный Конай, — сплевывает он, поднимаясь на ноги. Предсказуемый, как всегда, всвоим драматическим поведением. — Я обладаю Андрасаром и всем в нем. Даже тобой, Терон. Что бы ты не хотел сказать Ронану, можно сказать, при мне.
Алкоголь придал ему мужества бросить мне вызов, когда он обычно избегает меня.
Он наполовину изменился, его зубы и когти удлинились. Когда я был ребенком, это помогало, запугать меня до того момента, как он ранил Эйин. Я выше, сильнее, гораздо более опытный, чем он когда-либо был даже в самом расцвете сил. Он позволил годам снисхождения смягчить и притупить его способности.
Конай или нет, мой род или нет, я убью его, если он посмеет напасть на меня.
Понимая предстоящее уничтожение, Ронан заговорил.
— Мой дорогой Koнай, вам нет необходимости горячится, — тон Ронана обхаживающий, как можно было бы говорить со своими возлюбленными, когда они ведут себя неразумно. — Возможно, Терон только пытается оградить вас от беспокойства. Вы много выпили. Вам стоит немного отдохнуть.
Ронан потирает плечо Афата в утешительном, интимном жесте. Иногда я задаюсь вопросом, не больше ли это, чем дружба.
Афат был женат один раз и никогда не женился снова после внезапной смерти Конай са. Я слышал слухи о причастности Афата. Его предпочтения, когда он посещает бордели, чье молчание он считает, что купил. Как эти предпочтения часто больше относятся кмужчинам, чем женщинам. Как часто Ронан тоже сопровождал его.
Афат смотрит на меня, прежде чем полностью отступает к своей первичной форме. Затем поворачивается и выходит за двери.
Как он и я разделяем кровь? Почему я служу такому существу? Почему Андрасар в руках кого-то вроде него?
— Я слышал что-то тревожное, Ронан, — говорю я, как только Афат ушел. — Ты убиваешь андрасари по обвинениям в поддержке восстаний людей, без того, чтобы сперва, судить по закону.
Он хмурится и не отвечает сразу.
— У всех нас есть работа, Терон, — говорит он, наконец, постукивая по поверхности своего стола. — В то время как тебе поручено сохранять эффективность работы Андрасара, я тот, кто держит его в безопасности.
— Ты не выполняешь свой долг, подстрекая войну, — говорю я, нахмурившись. — Как думаешь, что произойдет, если ты продолжишь это? Твои действия чреваты серьезными последствиями.
Он насмехается.
— Действительно, есть последствия, и это страх. Я хочу, чтобы Андрасар понял, что ничего не выиграет, кроме смерти, от поддержки этих гнусных кретинов, населяющих нашу землю.
— То, что ты делаешь — порождает недовольство в Андрасари. Тогда восстание, которое когда-то было так легко подавить, станет намного труднее. — Я останавливаюсь. — Я также узнал, что ты заключили в тюрьму рабов в Андраке, мой зевъет среди них.