Мы должны быть врагами, так как мы оказались здесь? Почему его прикосновения ко мне не кажутся неправильными? Может быть, он прав, и мы оба прокляты. Терон — гора твёрдой, горячей плоти между моими ногами и надвигается на меня. Его член лежит на моём животе, жёсткий и тёплый. Вес… длина… Я стараюсь не дрожать от страха быть неспособной принять его.
Он прикладывает руку к моей шее, и следует лёгкий щелчок. Ошейник ослабевает и отпадает.
— Я не хочу раба, — говорит он, когда разместил под углом свою длину возле моего скользкого входа и скользит в меня. — Я хочу тебя.
Погружаюсь в темноту с ним, и понимаю, что не хочу возвращаться к свету, если не могу взять его с собой.
Его губы парят над моими, проглатывая мой вздох, когда он наполняет, растягивает меня. Его так много, слишком много. Он должен выйти, и толкнутся вперёд, чтобы полностью проникнуть в меня.
Когда он это делает, то моя спина выгибается от пола. Мои стенки сжимаются вокруг него, но нет выхода, нет мягкости. Его член твёрдый и неумолимый. Он собирается уничтожить меня.
И я буду любить каждую секунду моего разрушения этим могущественным принцем-драконом.
Терон страдальчески замычал, толкаясь в меня. Порывы его тёплого дыхания щекочут мою ключицу. Этот клубок удовольствия, который он уже задел внутри меня перезапускает свою спираль. Он не нежный. Опираясь на локти, Терон берёт меня грубо и с анималистическим отчаянием.
Меня опьяняет то, что я заставила этого волевого мужчину, лишится сдержанности. Среди других он сдержан до холодной точки. Но со мной он зверь, одержимый похотью и решимостью утвердить меня своей.
— Терон… — Я задыхаюсь, дрожа под ним, мои ногти царапают его широкую, мускулистую спину. Я удерживаемая во власти своей кульминации, переполнена удовольствием и теплом, прокатившимся через моё тело.
Ругань, стон удовольствия, грохочущий в груди, Терон кончает внутри меня. Его плоть пульсирует, наполняя меня своим семенем. Я крепко сжимаю его, надеясь выдоить каждую каплю вовнутрь моего тела.
Невероятная волна ощущений и покалывающего тепла проносится через меня. Моё сердце скачет, когда я внезапно наполняюсь взрывами энергии. Они отличаются от оргазма, но чувствуются так же удивительно.
Он прижимается носом к моей шее, его рука скользит вдоль моего бедра, лаская, что гораздо мягче, чем то, что мы только что сделали.
— Ты моя, навсегда моя, Сила. — Он говорил это тихо, как если бы намеревался сохранить слова у себя в голове и по ошибке сказал их вслух.
— Да, — шепчу я, слишком напугана, насколько верны слова, чтобы сказать их громче. — Да, Терон, я твоя.
Глава 16. Сила
Переспать с врагом, не должно быть невидимой линией, которую вы можете случайно пересечь.
Это должен быть высокий забор, покрытый ядовитыми шипами, чтобы удержать вас от восхождения.
Это ощущалось так правильно, когда руки Терона ласкали меня, когда его губы были против моих, когда он отрывисто сказал мне на ухо, что хочет меня, когда он довёл меня до уровня удовольствия, о существовании которого я никогда не знала.
В тот момент мы забыли, кто мы должны быть друг другу.
Конечно, после того, как это было кончено, мы были вынуждены вспомнить.
Я погрязла в чувстве вины. Тем не менее, не сожалею, потому что это означало бы, что я сделала другой выбор, если бы получила второй шанс. Я бы не сделала. Позволила бы ему целовать меня, взять меня на полу и наслаждалась каждой секундой этого. Хуже всего, я бы позволила ему сделать это снова.
И именно по этой причине чувство вины сжимает мою грудь и наваливается на плечи.
Я действительно предатель. Для себя и для моего народа.
В то время как Ксиа, всё ещё в тюрьме оплакивает казнь отца, я охотно позволила их принцу утвердить моё тело, как его. Несколько дней спустя его прикосновение по-прежнему является призраком на моей коже.
Я пытаюсь притвориться, что всё нормально. Что я просто ещё один завъет, оказавшийся на службе её завъена. Что, когда закрываю глаза, то не вижу голода в его взгляде, когда он нависал надо мной. Что не слышу его стона, когда он кончал внутри меня. Что я не это имела в виду, когда сказала, что его.
Однако, если бы я думала, что Терон был ублюдком до того, что произошло между нами, в ночь казни Шихонга, то он действительно оправдывает это имя сейчас. Стена, которой он обычно окружает себя, толще, выше и холоднее, чем раньше. Он либо резко критикует то, что я делаю для него, либо вознаграждает меня холодным молчанием.