Я почти морщусь от боли, вызванной её словами. Это хуже, потому что они верны. Это правда, я не заслуживаю Силу. Может быть, никогда не буду, но я предпочёл бы провести остаток своих лет, трудясь, стать лучше для неё, чем не пытаться, чем никогда не иметь её в своей жизни.
— Мне очень жаль, Сила. Может быть, уже поздно говорить об этом, но я сожалею о том, что сделал с тобой, за моё сопротивление тому, что было правильно. — Я хочу прикоснуться к ней и держать возле себя, но знаю, что она не примет это. — С той первой ночи, когда встретил тебя, я хотел тебя. Я рос с твёрдой уверенностью, и ты полное противоречие этому. Это напугало меня, поэтому я оттолкнул тебя. Ты можешь понять?
Её единственный ответ: поджатые губы и стальной взгляд.
Я глубоко вздыхаю. Если разговор не заставит её принять мою искренность, то придётся действовать. Когда я двигаюсь к ней, то она тут же отступает и уходит от меня. Я ловлю её за предплечье.
— Оставайся на месте, — приказываю ей. Прежде чем Сила сможет дать мне саркастическое возражение, которое знаю, появляется у неё на языке, я касаюсь ошейника вокруг её шеи и отключаю его. Затем, швыряю его в какое-то дальнее, тёмное углубление в пещере. — Никогда больше ты или твои люди не будут носить ошейник.
Она поглаживает свою голую шею, её глаза округлились.
— Что это значит?
— Это означает, что я прекратил сопротивляться. Что я буду работать в направлении освобождения всех людей от рабства.
— А как насчет Афата и Ронана? Они будут сильно возражать против этого.
— Да, это будет первое препятствие, но я его преодолею.
Некоторое время Сила молчала, прежде чем отвела взгляд от меня. Я сжимаю кулаки по бокам, пытаясь подавить разочарование. Слишком поздно. Не знаю, почему я ожидал, что она вдруг изменит своё мнение.
— Ты всё ещё хочешь, чтобы я отвёз тебя в Тарро?
— Да, — тихо говорит она. Затем смотрит на меня. — Но не сейчас. Я устала и хочу отдохнуть сначала. — Сила полностью встречает мой взгляд. — Но, если ты не хочешь ждать, всё в порядке.
— Я подожду. — Не только сегодня вечером, пока она отдохнёт и будет готова уйти от меня, но до тех пор, пока Сила окончательно не простит меня, пока не сдастся и не примет меня как своего.
Глава 20. Терон
— Почему ты делаешь это? Почему освобождаешь людей?
Янтарное свечение сафура развевает темноту в углах пещеры. Голая, Сила купается в пещере, в бассейне с подогревом. С моей удобной позиции на мехах, я могу видеть только её тонкие плечи, но, если бы приблизился, то чистая вода раскрыла бы полностью ее наготу. Я бросил взгляд на зазубренный потолок пещеры надо мной. Если буду пялиться в направлении Силы дольше, то слабая власть, которая у меня есть над сдержанностью, чтобы не вытащить её, мокрой и визжащей из бассейна, и взять её, исчезнет.
— Ты показала мне, что это правильно, — говорю я. — Я устал от беспорядков в Андрасаре. Я бы хотел снова, видеть его мирным и процветающим, как это было, когда мой отец был Конайем.
Она замолчала на мгновение.
— Спасибо, — тихо говорит она. — Добьёшься ты успеха или нет, по крайней мере, ты готов попробовать.
— Есть ещё одна причина, — говорю я. — Если люди будут свободны, не нужно будет скрывать, что я хочу тебя.
Между нами наступает молчание. Секунды становятся минутами. Затем Сила поднимается из бассейна, и вода течёт вниз по её обнаженному, великолепному телу. Приподнявшись, я не могу отвести взгляд. Не тогда, когда она приближается ко мне.
Её взгляд скользнул по мне, когда она сжала губы.
— Эйин рассказала мне, как она получила свой шрам, но как ты получил свои? — мягко говорит она.
Капли воды цепляются за её кожу, и она блестит на свету. Её кудри свободно висят за плечами. Они обвисли, поскольку мокрые, но некоторые всё ещё непокорно завиваются, как их владелец.
Я смотрю на её тёмные, розовые губы, а затем на круглые, полные груди, где кончики — тёмные бутоны на её коричневой коже. Мой взгляд падает ещё ниже на мягкий живот, а затем в эту точку между её ног, где я хотел бы поместить моё лицо, мой язык, мой член. Приходится делать усилие, чтобы вспомнить вопрос, когда её вид похищает моё дыхание.
— От того же человека. Он несколько дней наказывал и мучил меня, потому что я чуть не убил его за то, что причинил боль Эйин. Моя кровь перевёртыша не может залечить шрамы, сделанные от другого дракона Рур.
Её черты лица искажаются от ярости. Мне нравится, что это направлено не на меня, и это в моих интересах.