Иви и Алиса напряженно следили за развитием драмы Шиллера «Коварство и любовь», которая сегодня шла в театре. Алиса, которая была уже знакома с этим произведением, в нескольких словах рассказывала остальным о том, что они пропустили.
— Это президент фон Вальтер, который не хочет, чтобы его сын Фердинанд женился на своей возлюбленной — дочери музыканта Миллера Луизе. Он намеревается женить его на леди Мильфорд, фаворитке герцога, чтобы увеличить собственное влияние при дворе.
— Кажется, сыну планы отца совсем не по душе, — заметил Лучиано, который следил за диалогом юной пары.
Алиса покачала головой.
— Нет, и поэтому он пытается уговорить Луизу бежать.
Но, конечно же, все не могло закончиться столь просто, иначе это не была бы драма, а точнее «мещанская драма», ведь именно так звучало ее официальное название. Главной героиней сегодняшнего вечера — несмотря на отрицательную роль — была актриса Шарлотта Вольтер, воплощавшая на сцене образ леди Мильфорд. Своим звучным сопрано и тонкой игрой она пленила весь зал.
— Она прекрасна! — восторженно сказала Алиса.
Франц Леопольд кивнул.
— Венцы преклоняются перед талантом Вольтер и обожают, когда она исполняет роли трагических героинь. Как и все великие артисты, она немного эксцентрична. Она всегда сама придумывает свои костюмы!
События на сцене приобретали все более трагический характер, и даже тем зрителям, которые видели эту пьесу в первый раз, стало ясно, что она должна закончиться катастрофой.
— Бедная Луиза умрет, — вздохнула Иви. — И ее любимый Фердинанд, скорее всего, тоже.
— Да, и их смерть будет еще более страшной, чем вы сейчас думаете. В приступе ярости, вызванной необоснованной ревностью, Фердинанд отравит Луизу и самого себя, — не удержалась Алиса.
Внезапно она заметила, что мысли Лучиано заняты отнюдь не происходящим на сцене. Его взгляд скользил по ложам, расположенным на противоположной стороне зала, и вдруг остановился на одной из них. Алиса ничуть не удивилась, когда увидела в первом ряду ложи госпожу фон Гомперц и ее племянницу. Ей показалось или девушка тоже совсем не следила за событиями, которые разыгрывались на сцене? Она едва заметно помахала веером в знак приветствия. Ну, это уж ни в какие ворота не лезет! Эта девушка действительно флиртовала с едва знакомым кавалером, который всего лишь поднял ее веер.
Алиса покосилась на Лучиано, который продолжал восхищенно улыбаться, не в силах оторвать взгляд от девушки. При этом Алиса вынуждена была признать, что Кларисса была весьма привлекательной особой. Черты ее утонченного лица были на редкость пропорциональными, а большие выразительные карие глаза и пухлые губы сердечком придавали ей особое очарование. Светло-зеленое платье сидело на ней как влитое и прекрасно гармонировало с каштановыми волосами, уложенными в затейливую прическу. Несколько как будто случайно выбившихся локонов волнами ниспадали на белые плечи.
Скорее всего, они с этой девушкой больше никогда не встретятся, а значит, нет никаких причин для беспокойства, сказала себе Алиса и снова погрузилась в постепенно накалявшиеся события драмы.
Спустя какое-то время Фамалия полностью забыла об этом происшествии и восторженно зааплодировала, когда последняя сцена закончилась и занавес стал опускаться. К ее удивлению, его не стали поднимать снова и никто из актеров не вышел поклониться зрителям.
— Они никогда этого не делают, — ответил ей Франц Леопольд. — Это актеры императора, он лично пригласил их в этот театр и платит им жалованье. Им не нужно склонять головы перед простыми людьми.
— Странные здесь у вас нравы, — проворчала Алиса, выходя из ложи и медленно сквозь толпу людей пробираясь к выходу.
— Это просто невыносимо, — пожаловался Лучиано. — Если так будет продолжаться и дальше, то последние посетители выйдут из театра только через час. Коридоры слишком узкие и запутанные, и я еще не видел тут ни одного большого фойе или галереи, где зрители могли бы отдохнуть во время антракта. Эта лестница не шире той, которой пользуются слуги Дракас. Разве этот театр может сравниться с Парижской оперой?
Франц Леопольд кивнул.
— Да, это действительно позор, но скоро все изменится. Новое здание Бургтеатра, расположенное на Рингштрассе за Народным садом, почти достроено. До торжественного открытия осталось совсем чуть-чуть. А после этого старый театр наверняка снесут.
Четверо наследников возвращались во дворец. Чуть поодаль за ними шли Дарио и Матиас. Что они делали все это время — ждали перед театром на площади Святого Михаила или ходили на поиски свежей крови, — юным вампирам было неизвестно. Возможно, слугам удалось утолить жажду прямо на площади. Время от времени здесь останавливались фиакры, проходили одинокие мечтатели и небольшие компании молодых людей. В любом случае это было личным делом слуг, и никто ни о чем их не спрашивал.
Юные вампиры беззаботно болтали, и только Лучиано был более молчаливым, чем обычно. Но он тоже не заметил воронов, которые ждали их в тени церкви и теперь, стараясь держаться поодаль, продолжили преследование. Даже проницательная Иви ничего не подозревала о вампирше из Трансильвании, которая тем временем металась среди гробов подземного склепа.
Тонке казалось, что она сойдет с ума, зная, что четверо наследников в сопровождении всего двух нечистокровных находятся в двух шагах от ее укрытия, а она не может ничего предпринять.
— Почему мы не можем схватить их прямо сейчас? — негодовали остальные.
Но Тонка лишь покачала головой.
— Четверо — это слишком мало. Нам нужны все! Если мы захватим лишь четверых, Дракас все поймут, и тогда, поверьте мне, нам придется иметь дело не только с их кланом. Уже через несколько часов в Вену прибудут представители остальных семей, которые сделают все, чтобы спасти главную ценность — наследников.
Она замолчала и так сильно сжала кулаки, что у нее захрустели суставы.
— Нет, как бы трудно нам ни было, мы должны запастись терпением и дождаться момента, когда мы сможем схватить всех.
К тому времени как наследники вернулись во дворец Кобург и разошлись по своим спальням, чтобы переодеться перед началом занятия, Алиса уже давно позабыла о девушке с веером. Чего нельзя было сказать о Лучиано. Вампирша наверняка бы обеспокоилась, если бы стала свидетельницей допроса, который он устроил Францу Леопольду.
— Ты знаешь, где живет семья барона фон Тодеско?
— Конечно. Им принадлежит огромный дворец, расположенный напротив оперы, прямо на Рингштрассе. Однако фасад здания выходит на Кернтнерштрассе.
Лучиано кивнул, удовлетворенный столь исчерпывающим ответом.
— Что еще тебе известно об этой семье?
Как и боялся Носферас, Франц Леопольд настороженно поднял брови.
— Зачем тебе это знать? Неужели эта малышка пробудила в тебе аппетит? Я могу лишь предостеречь тебя: не стоит поддаваться этому порыву. Иначе с каждым днем он будет становиться сильнее, и однажды ты уже не сможешь противостоять ему. Поддавшись зову крови, ты опьянеешь от нее настолько, что потеряешь рассудок и, забыв обо всем, подвергнешь себя опасности вместе с умирающим человеком скатиться на самое дно, во тьму…
Взгляд Франца Леопольда застыл, как будто его мысли витали где-то далеко отсюда. Казалось, он больше не замечал стоящего перед ним Лучиано.
— А, ты, видимо, убедился в этом на собственном опыте? — спросил Носферас с язвительными нотками в голосе.
Волна дрожи прошла по телу Франца Леопольда, и он немного смущенно посмотрел на Лучиано.
— Даже если и так, тебя это не касается. Мы говорили о тебе и об этом юном мотыльке… Как же ее зовут?
— Кларисса!
— Да, Кларисса. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
— Хорошо, хорошо, я освобождаю тебя от ответственности, — поспешил заверить его Лучиано и снова вернулся к своему вопросу: — А теперь скажи, что ты знаешь о ее семье?
Франц Леопольд наморщил лоб.
— Дай подумать. Бароны с Рингштрассе не относятся к числу людей, которые интересуют Дракас, но благодаря разговорам в салонах и газетным статьям я кое-что о них знаю. Деда этой девушки, если я не ошибаюсь, звали Германом Тодеско. Он сколотил состояние на текстильных фабриках, а особенно на производстве шелка. Думаю, мне не нужно лишний раз упоминать о том, что они евреи. Старый Тодеско придерживался традиций и всегда тратил часть заработанных денег на бедняков. Говорят, он каждый день устраивал в своем доме обед для сотни нищих!