— К примеру, если понадобится наказать наследников других кланов за их неподобающее поведение, — предположил Лучиано.
— Неплохая мысль, — любезно ответил Франц Леопольд.
— А оружие? — спросила Алиса.
— Это всего лишь пережитки прошлого, когда крепостная стена защищала Вену от чужеземных захватчиков. Рампа[5], расположенная вон там наверху, вела к одному из оборонительных сооружений с хорошей линией обстрела, выходившей на гласис и тянувшейся вдоль стены до следующего бастиона. Это было значительным достижением в оборонном зодчестве тех времен! Первое городское заграждение, которое было построено в Средневековье еще при правлении династии Бабенбергов, было, как я уже говорил, простой окружной стеной. Кстати, деньги на ее постройку были привезены из Англии, — самодовольно усмехнулся Дракас. — Это был выкуп за короля Ричарда Львиное Сердце, который был захвачен в плен Бабенбергами, когда возвращался домой из Крестового похода. В любом случае венцы соорудили стену и спокойно спали, окруженные валом, который, как им тогда казалось, надежно защищал их от врагов — пока в 1529 году к Вене не подошли турецкие войска.
— И что? Они взяли Вену? — поинтересовалась Алиса, продолжая с любопытством рассматривать устаревшую военную технику.
— Нет, но лишь благодаря счастливому совпадению. Турки уже собирались штурмовать стены города, когда в их лагере внезапно разразилась эпидемия, и султану с его войсками пришлось отступить. Именно после этого случая венцы начали превращать свой город в современную крепость. Так, по примеру укреплений других городов были возведены бастионы, а под ними расположены казематы, в которых мы сейчас находимся. Долгое время вал и крепостные стены являлись запретной военной зоной, и гласис как поле обстрела тоже должен был быть расчищен. Когда через сотню с лишним лет турки снова подступили к Вене, крепость должна была послужить городу хорошей защитой.
— И послужила? — спросила Алиса.
— Ну да, в большей или меньшей степени. Но позднее, когда перед воротами Вены стоял Наполеон, эти укрепления оказались не такими уж надежными. Дважды Вена капитулировала перед французским императором. Во второй раз выводя из города свои войска, он приказал взорвать бастионы по обе стороны от Хофбурга.
— Зачем?
Дракас пожал плечами.
— Полагаю, чтобы унизить Габсбургов. Но в целом Наполеон лишь закончил процесс, тайно начатый венцами задолго до этого. Еще за несколько десятилетий до прихода Наполеона гласис стал одним из их любимейших мест отдыха. Там соорудили павильоны и разбили палатки, в которых можно было пить кофе, а также обсадили дорожки деревьями. После этого бастионы были открыты, а территория вокруг них — застроена. Построив Альбертину, император подал пример остальным. А потом герцоги из Саксен-Кобурга скупили несколько домов и земельных участков на бастионе и возвели этот дворец.
— Но почему теперь в этом дворце живут не герцоги Саксен-Кобург, а клан Дракас? — спросила Иви.
— Возможно, Дракас превратили всю герцогскую семью в своих слуг, чтобы заполучить это здание? — с усмешкой произнесла Алиса.
Франц Леопольд ухмыльнулся в ответ.
— Еще одна неплохая идея, хотя осуществить ее было бы не так уж просто. Семья Саксен-Кобург расселилась по всей Европе. Они проводят продуманную политику, заключая выгодные браки, и даже пытаются породниться с членами некоторых королевских семей, кстати, вполне успешно. Саксен-Кобурги заключили союз с Габсбургами, а также с португальской и бельгийской знатью. Даже мать английской королевы Виктории происходит из семьи Саксен-Кобург. А потом им захотелось прибрать к рукам Францию, и, в конечном счете, это привело к тому, что Дракас завладели дворцом. Семье Саксен-Кобург принадлежит несколько земельных владений, расположенных вокруг Вены. Этот дворец предназначался для наследника Августа Людвига фон Саксен-Кобурга, который женился на Клементине Орлеанской из династии Бурбонов, дочери французского короля Луи-Филиппа, получившего прозвище «король-гражданин». Но молодожены не захотели жить в Вене. В первые десятилетия после правления Наполеона слишком много австрийцев испытывало неприязнь к французам. Однако решающим для герцога стало то, что император не захотел даровать ему титул «ваше высочество», причитавшийся ему после свадьбы. Поэтому Август Людвиг фон Саксен-Кобург предпочел продать уже выстроенный к тому времени дворец другой благородной венской семье…
— …со звучным именем Дракас, — закончила Алиса и рассмеялась.
Франц Леопольд кивнул.
— Так и есть. Дракас живут тут уже более тридцати лет, с тех пор как наш старый дворец стал слишком тесным для семьи с постоянно увеличивающимся количеством слуг.
— Да, слуги — это настоящая проблема, — сказала Алиса с деланной серьезностью. — Ведь им тоже приходится предоставлять хотя бы минимальные удобства!
На обратном пути Франц Леопольд повел друзей по рампе, которая привела их к проезду для карет, располагавшемуся под нижним этажом.
— А зачем снесли городскую стену? — не унималась Алиса, которой никогда не удавалось полностью удовлетворить свое любопытство, в то время как Лучиано снова поймал себя на мысли о том, что с нетерпением ждет, когда же Дракас принесут им что-нибудь попить.
Однако Франц Леопольд невозмутимо продолжал свой рассказ, пока они поднимались по лестницам от одного роскошного зала к другому.
— Это император принял решение наконец-то освободить город от сжимавшего его корсета. Он поступил так вопреки мнению своих советников, которые предпочли бы оставить укрепления, ведь они — хоть и не способны были больше защитить город от врагов — отделяли бы центральную часть Вены от обитавшей в пригороде черни. Но император Франц Иосиф сказал свое решающее слово. «Такова моя воля», — начертал он на Рождество пятьдесят седьмого года. И уже через два года крепостная стена пала, а Иоганн Штраус написал свою «Польку взрывников». Тогда же начали строить Рингштрассе с ее оперой, театрами, музеями и дворцами баронов.
Щуплая служанка, которой на вид нельзя было дать больше двенадцати лет, мелкими шажками приблизилась к наследникам и присела в реверансе перед Францем Леопольдом.
— Господин, позвольте сообщить вам, что в столовой уже накрыт стол для всех наследников. Если вы не возражаете, проследуйте, пожалуйста, за мной.
Франц Леопольд кивнул служанке и небрежным взмахом руки дал ей понять, что она свободна.
— Ах, вот как здесь обращаются со слугами. Это, видимо, один из уроков, которые нам собираются преподать в доме Дракас? — с негодованием сказала Алиса.
— Что тебе не нравится? Разве я был невежлив или обидел ее? — удивленно спросил Франц Леопольд.
— Нет, но все твои слова и жесты пропитаны невыносимым высокомерием, как будто ты в чем-то лучше ее.
— Но это так и есть! Как ты можешь сравнивать чистокровного вампира из клана Дракас с тенью, ребенком какой-нибудь прачки из пригорода?
В ответ на это Алиса гневно что-то пробормотала, но все же последовала за ним в столовую. Лучиано не смог сдержать вздох облегчения. Он протянул руку Иви и вместе с ней пошел за Францем Леопольдом и Алисой.
С мечом и шпагой
Следующей ночью Алиса с нетерпением ждала начала занятий.
— Интересно, чему они нас научат? Мне не терпится узнать, с чего мы начнем.
В полночь она не могла найти себе места и ходила из угла в угол, в то время как Иви спокойно сидела на мягком стуле у окна, углубившись в чтение. Сеймоур по своему обыкновению примостился у ее ног. Франца Леопольда они не видели с момента окончания их совместной трапезы в столовой. Лучиано рухнул на диван, стоявший посреди гостиной, которая находилась в крыле здания и предназначалась для отдыха наследников других кланов, и зевнул.
— Алиса, прекрати наконец беготню. У тебя довольно странные представления о приятно проведенной ночи. Как можно с таким нетерпением ожидать мгновения, когда тебя начнет унижать какой-нибудь Дракас?
Алиса остановилась и укоризненно нахмурила брови.
— Неужели тебе совершенно не хочется развить свои способности? Ты только подумай о том, чему они могут нас научить. Я жду не дождусь момента, когда тоже сумею проникать в разум других, читать их мысли и, может быть, даже влиять на их решения. Я слышала, что некоторые Дракас способны внушить тебе что-нибудь, так что ты даже не заметишь этого, — сказала она, и ее глаза заблестели от восхищения.