— О чем в них говорилось?
— В первом он писал: «Стоя перед тобой на коленях, я прошу прощения. Пожалуйста, приди ко мне сегодня вечером. Если хочешь, убей меня. Я сдамся, но не пренебрегай моим зовом, иначе я умру. Я бросаюсь к твоим ногам».
Накшидиль слушала, не веря своим ушам.
— Если султан такое важное лицо, как все говорят, то он, разумеется, не станет писать рабыне подобные вещи.
— Клянусь, что именно так все и было.
— Тюльпан, это правда?
Я робко кивнул.
— И что она ответила?
— Роксана вела себя нагло, — сказал кто-то.
— Нет, она поступила умно, — возразила другая девушка.
— Ну, не очень-то, — продолжила рассказчица. — Назло ему она снова отказалась принять его приглашение. Роксана ответила, что наступило такое время месяца, когда она не может лечь к нему в постель. Чтобы султан поверил ей, она подкупила евнуха, и тот раздобыл ей каплю голубиной крови.
— Что произошло потом?
— Султан прислал ей новое письмо. В нем говорилось: «Не давай мне больше страдать. Вчера я едва владел собой. Разреши мне целовать твои ноги. Прошу тебя, позволь мне стать твоим рабом. Ты моя повелительница».
— И она, разумеется, пошла к нему?
— Нет. Она отказалась. Мстя ей, султан каждую ночь приглашал к себе новую девушку.
— Иногда по три или четыре девушки сразу, — уточнил кто-то.
Накшидиль стало плохо.
— Дело не только в этом. С таким волчьим аппетитом он наплодил двадцать шесть детей. К сожалению, большинство из них умерли.
— Он забыл про Роксану?
— Да, но после того, как заточил ее в тюрьму.
— А теперь у него появилась любимая девушка?
— Одну европейскую девушку сделали его новой женой. Ее звали так же, как и тебя: Накшидиль.
— Что с ней случилось?
— Она умерла от тифа незадолго до твоего появления.
Помнится, я слышал, что султан встревожился, когда его седьмая жена, европейка, родившая ему сына, вдруг захворала. Каждый день в течение двух недель он справлялся у главного чернокожего евнуха, поправляется ли она, а новости каждый раз приходили все хуже. Наконец султан не выдержал и, нарушая распоряжения дворцового лекаря, навестил кадин.
Тихо войдя в комнату больной, он очутился среди тошнотворных запахов хвори. Бедняжка вся побледнела и лежала неподвижно, и, хотя она была прикрыта одеялами, он знал, что ее живот и грудь покрылись розовыми пятнами. Султан сразу заметил, что тиф лишил ее прекрасное тело жизни. Измученная лихорадкой и диареей, она не могла ни говорить, ни даже кивнуть. Увидев великого падишаха, она пыталась хотя бы моргнуть, давая знак, что узнала его. Он покинул ее в слезах; спустя двадцать четыре часа она скончалась.
Этот рассказ взволновал Накшидиль.
— Тюльпан, — прошептала она и рукой поманила меня отойти в сторону от других девушек. — Раз мне дали имя покойной жены султана, меня тоже, наверное, позовут к нему в постель. А вдруг он правда позовет меня? А что если он такой старый и противный, что я не смогу сделать то, чего он захочет?
— Вы сможете, — ответил я.
— А что если не смогу? Меня накажут? Он меня заточит в тюрьму, как Роксану?
— Он способен на такое. Или же, если тебе повезет, он отправит вас во Дворец слез.
— Что это?
— Старый дворец. Это убогое здание, оно сильно обветшало. Его называют Дворцом слез, потому что он очень мрачен и там живут те, кто потерял мужей, и женщины, так и не познавшие прелести любви. Говорят, что оттуда доносится лишь женский плач. Мне даже страшно подумать об этом.
— Ах, Тюльпан. Как это ужасно. Кого мне подкупить, чтобы раздобыть голубиной крови?
— Никого, — ответил я. — Если того человека поймают, вынести наказание ему будет не по силам.
Накануне вечера, когда должно было состояться представление, девушки провели весь день в банях, а мы, чернокожие евнухи, прислуживали им. Накшидиль легла на мраморную скамью среди горячего пара, а одна из рабынь делала ей массаж, растирая и колотя ее с таким рвением, что Накшидиль едва хватило сил подняться, когда она закончила.
— Как же я после этого смогу танцевать? — простонала она.
Другие рабыни обливали тело Накшидиль водой и терли люфой[32] до тех пор, пока каждый дюйм кожи не стал розовым, как у новорожденной, затем ее намылили и снова обдали водой, потом растирали лепестками розы. Густой аромат насытил ее волосы, голову и кожу.
32
Люфа — растение семейства тыквенных, волокнистую массу которого можно использовать как губку.