Ока вскинула голову и окинула его надменным взглядом, эффективность которого она успела проверить на сотне неудачливых ухажеров.
— Ты намерен плеткой загнать меня в постель, Гидеон?
— Ты…
Она приподняла брови.
— Да?
— Проклятая колдунья.
Глаза его горели гневом.
— Вежливым тебя никак не назовешь.
— О черт!
Гидеон подхватил ее на руки и отнес на кровать.
Она ждала этого, молилась об этом. Но даже при этом шок от того, что он держал ее на руках, от жара его кожи, который она ощущала сквозь рубашку, от того, что его трясло от ярости, заставил ее вскрикнуть.
— Ты сама напросилась, — процедил Гидеон сквозь зубы.
Да, она сама напросилась. Слава Богу, она получила то, о чем просила. Она робко закинула руку ему за шею, теребя шелковистые волосы у него на затылке.
— Как ты смеешь так грубо обращаться со мной?
— Надо было раньше об этом подумать, — бросил он в ответ.
Сдержанная куртуазность, которую он демонстрировал перед посторонними, исчезла. Он был крупным, сердитым, привыкшим командовать и необычайно мужественным. У Чариз по телу побежали мурашки.
Он дошел до края кровати.
— Спокойной ночи, Чариз.
Не церемонясь, он опрокинул ее на смятые простыни. Пару секунд она приходила в себя, во все глаза уставившись на него.
— Как… — Она замолчала и еще раз набрала в легкие воздух. — Как ты собираешься меня здесь удержать?
— Я могу тебя связать.
Он по-прежнему был зол.
— Ты этого не сделаешь.
— И вставить тебе кляп. Кляп кажется мне замечательной идеей.
Она вжалась в матрас, гадая, почему при мысли о том, что собственный муж связывает ее, живот ее сводит от приятного возбуждения.
— Я бы тебя укусила, — задыхаясь, сказала она.
— Черт тебя побери, Чариз.
Гидеон отвернулся. Сердце ее упало. «Сейчас он уйдет», — подумала она. Все ее усилия оказались тщетными. Она проиграла. На душе было тоскливо. Она устала. День был долгий и трудный для обоих. Если сегодня она сдаст позиции, хватит ли у нее воли завтра снова начать борьбу?
Гидеон прикоснулся к ней, и она утратила способность мыслить. Она готова была на все, только бы он прикоснулся к ней снова.
Гидеон, однако, не ушел, а свернул влево перед самой дверью и присел на пуфик возле двери и с яростью принялся стаскивать свои ботинки.
Чариз с облегчением вздохнула. Ее переполняла радость. Она едва могла в это поверить. Он решил остаться.
Более того, он подтвердил ее теорию о том, что на пике эмоций он свободен от своей фобии. Он прикасался к ней, нес ее на руках. Не дрожал, не дергался.
Света в комнате хватало для того, чтобы она могла разглядеть, что он по-прежнему раздосадован. Раздражение выдавали его резкие движения и упрямо сжатые губы.
— Хочешь, чтобы я тебе помогла? — робко спросила Чариз.
— Не дави на меня, Чариз, — угрюмо ответил он, встал и направился к кровати.
Чариз подвинулась, освобождая ему место, и нырнула под одеяло. Интимность, созданная его сегодняшним присутствием, была сильнее, чем при вчерашней вынужденной консуммации.
Он лег в кровать, но не прикоснулся к Чариз.
— Ты не собираешься раздеться?
— Нет.
Господи, он даже перчаток не снял. Это казалось странным.
Он устроился удобнее.
— Гидеон…
Когда он повернул голову на подушке, она увидела, как блеснули его глаза.
— Спокойной ночи, Чариз.
В голосе его звучала обида. Ему не нравилось, когда им манипулировали. Когда принуждали к близости. Она не могла его за это осуждать.
Но он здесь. Рядом с ней в постели.
Это ее первая победа. Теперь надо придумать, как разжечь в нем страсть, чтобы в следующий раз, когда они будут делить эту постель, он прикасался к ней.
Жаль, что она так мало знает о мужчинах. На помощь ей мог прийти разве что инстинкт. То, что произошло между ними прошлой ночью, было пропитано болью и стыдом. Но те чувства, которые Гидеон возбуждал в ней, должны найти свое выражение. В этом акте должно быть удовольствие. Недаром все люди стремятся совершить его?
Возможно, в скором времени Чариз это выяснит.
— Спокойной ночи, Гидеон, — сказала Чариз, обхватив себя руками, чтобы ненароком не дотронуться до него.
Глава 16
Со времен Рангапинди ужас и боль отравляли сны Гидеона. Этот сон принадлежал иному, благостному миру. Тонкие руки обнимали его. Нежная женская грудь была у него под щекой. Женщина дышала в одном с ним ритме.
Ощущение отверженности, которое испытывал он всякий раз, когда просыпался, исчезло. В этой чарующей фантазии он снова стал частью человеческой расы.
Господи, не дай ему проснуться.
Пока не надо.
Гидеон крепче сжал женскую талию и уткнулся лицом в роскошную грудь. Перечно-цветочный аромат щекотал ему ноздри.
Знакомый запах.
Он знал, кто ему снится. Он с самого начала это знал.
— Чариз, — прошептал он, уткнувшись губами в тонкий шелк, прикрывавший ее грудь.
Чариз провела рукой по его волосам, убрала прядь со лба.
Нежность этого жеста резанула его по сердцу, у него перехватило дыхание.
Физические подробности этого сна были такими насыщенными. Такими реальными.
Слишком реальными.
Он знал, что не спит. Краткое тепло было жестокой насмешкой. Запах Чариз превратился в приторную вонь разлагающейся плоти. Вместо ее нежных пальцев он чувствовал мертвую хватку смерти.
Тошнота поднималась к горлу. Он откатился в сторону и повернулся к ней спиной.
— Проклятие, — простонал он, закрыв лицо дрожащими руками, опасаясь, что его сейчас вырвет.
— Гидеон?
В голосе ее была тревога.
Но как ни плохо ему было сейчас, он успел заметить, что сильно возбужден. Он был тверд, как дуб. Особенность его недуга заключалась в том, что тело его продолжало реагировать на внешние раздражители, как тело нормального двадцатипятилетнего мужчины.
— Гидеон, ты в порядке?
— Да.
Он лгал.
Сквозь задернутые шторы в комнату проникал солнечный свет. Зашуршали простыни — она приподнялась на колени. Чертовски многозначительный звук. Желание бурлило в крови, настойчиво требуя утоления, и зов желания отчасти заглушил воющих в его голове демонов. Он даже не знал, что сейчас терзало его сильнее — желание или демоны.
— Я не верю тебе.
Матрас прогнулся — она подвинулась ближе к нему. Затем — да поможет ему Бог — жаркое прикосновение ее руки к напряженной спине.
Он замер, напрягся еще сильнее, борясь с желанием опрокинуть ее на спину и утолить ненасытное желание.
— Ты что, не знаешь, что меня не надо трогать? — процедил он сквозь зубы.
— Я знаю, что ты провел ночь, лежа в моих объятиях, — тихо произнесла она, не убирая, черт ее побери, руки.
Его прошиб холодный пот. Теперь там, где она касалась его, возникло целое озеро жара, и это озеро просачивалось в кровь, доводя ее чуть ли не до кипения.
— Я спал, — прорычал он, наслаждаясь ее прикосновением и ненавидя его.
— Я знаю, — терпеливо сказала она, поглаживая его спину медленными круговыми движениями.
Она искушала его, провоцировала. Мучила. Член его дрожал от желания оказаться в ней.
— Проблема в твоей голове, а не в твоем теле, — сказала Чариз.
Как могла она говорить так спокойно, когда он был на грани срыва?
Надо бежать от нее, пока не поздно. Гидеон вскочил и обернулся к ней:
— Я знаю. Но то, что чувствую, не плод моего воображения. Господи, Чариз, если бы я мог…
Он замолчал и судорожно втянул в себя воздух.
Чариз побледнела. Она опустилась на колени на смятые простыни в этой своей соблазнительной ночной рубашке. Гидеон упорно старался не замечать, как упирается ее грудь в прозрачный шелк. Он потерпел поражение. Глаза его пировали на этих роскошных округлостях. Рот наполнился слюной. Он сжимал и разжимал кулаки, только бы не схватить ее.