— Это был грязный трюк, капитан, — прошипел Сил, царапая зазубренными ногтями толстые кожаные нарукавники на предплечьях Малачи. — У тебя нет чувства приличия.
Малачи хмыкнул, нацепив намордник на это существо, и вытащил жёсткие кожаные перчатки из другого кармана на поясе. Он был укушен и поцарапан достаточно много раз, и поэтому эти меры всегда шли в приоритете.
— Прошу прощения, что прервал твою романтическую связь, но у меня к тебе крайне срочное дело.
Сил выругался и попытался вырваться, но был пойман в ловушку, и он знал это.
— Убей меня сейчас. Мне не о чем с тобой говорить.
— Посмотрим.
Всё ещё упираясь коленом в спину Сила, Малачи наклонился и перерезал горло хорошенькой блондинке Мазикин. Он закрыл глаза, пока её кровь текла, борясь с печалью, которая всегда поражала его, когда он убивал молодых и хрупких. Но оно того стоило, особенно для тех, кто казался таким невинным. Мысленно он представлял себе, как душа этой девушки улетает из адского царства Мазикинов — свободная, восторженная и лёгкая, как воздух. Он прошептал молитву, единственную, которую мог вспомнить, это был его единственный способ выразить желание словами: Adonai hu nachalatam v’yanuchu b’shalom al mish’kabam v’nomar, amen.
Сил захихикал, и что-то в этом хихиканье вызвало в груди Малачи стальную вспышку гнева. Это существо, вероятно, было тем, кто привязал девушку к алтарю. Возможно, именно он вызвал одну из своих сестёр, и вырвал душу девушки из её тела. Он был единственным, кто использовал её тело для собственного удовольствия. Малачи схватил Сила за волосы и ударил его лбом о ступеньку, резко оборвав его смех. Он поднял Сила за шиворот и повёл ошеломлённого Мазикина вверх по ступенькам в бесконечную ночь тёмного города.
Сил сделал несколько жалких попыток сбежать по дороге к участку, но его скорость уже не была преимуществом, когда Малачи так крепко держал его. Пояс, который Сил украл у Исама, идеально подходил для этой цели. Когда Сил обмяк, Малачи просто потащил его за толстый кожаный ремень, пока Мазикину не стало столь неудобно, что он снова засеменил ногами.
— В следующий раз выберу тело побольше, — прорычал он.
Малачи стиснул зубы. Это был неудачный побочный эффект убийства Мазикина — он освобождал их, а те возвращались и завладевали другими телами.
— В прошлый раз ты так и сделал, помнишь? Тебе это не очень помогло.
У Сила было тело человека размером с борца-сумо, но он был настолько медлителен, что Стражи легко схватили его. Возможно, именно из-за этого поражения он и поручил своей семье на этот раз выбрать для него проворное и стройное тело.
Сил хихикнул.
— В этом вся прелесть второго шанса. И третьего, и четвёртого, и пятого. Я благодарю тебя за это, Малачи, — он выплюнул имя, как будто оно было отвратительным на вкус, слетев с его языка.
Малачи хотел бы, чтобы они никогда не знали его имени, чтобы они знали его только как безымянного Стража. Однако после стольких лет его конфликт с Мазикиными стал для некоторых из них личным. Особенно с Джури. Если кто-то из них когда-нибудь и победит его, то вероятнее всего, это будет Джури, который, казалось, ненавидел его с каждым разом всё больше и больше, когда он возвращался. Малачи не мог его винить. Джури был единственным существом, которое ему нравилось убивать. И он хотел бы найти способ сделать это раз и навсегда.
Он потащил Сила вверх по ступенькам к участку. Райз встретил его у двери. От него пахло улицей. Наверно, он сам только что вернулся из патруля.
— Капитан. — Он почтительно склонил голову.
— Пожалуйста, отведи Сила в камеру предварительного заключения. — Он передал Мазикина громадному Стражу. — Я скоро вернусь и допрошу его. Скажи дежурным Стражам, чтобы они внимательно следили за ним.
Райз кивнул и повёл Сила прочь. Малачи знал, что должен был немедленно допросить его, но ему нужно было заняться другими делами, а именно проветрить голову. Не стоит убивать Мазикина слишком быстро, пока он не выяснит, что замышляют эти твари. Допрос будет неприятным. Сил откажется говорить. А это означало, что Малачи придётся причинить ему боль. Это всегда оставляло его с пустой болью в душе, глядя на кровь на его холодных, твёрдых руках.