Они пережили ночь в плену у крестиксов, а она всю ночь проспала рядом с самым большим, самым свирепым парнем, которого когда-либо встечала, и он не воспользовался шансом. Макс не знала, что испытывала по этому поводу. Она все еще с трудом могла поверить в то, что кто-то настолько сексуальный заинтересуется ею, и что серьезно крутой варвар окажется таким благородным.
Для неё это было безумием, чувствовать себя в безопасности, рядом с полуголым воином в татуировках. Но несмотря на то, что они поссорились — и он ушел от нее — она все еще испытывала утешение от его близости. Его прикосновение, казалось, давало ей странное спокойствие и уверенность, чем когда она находилась рядом с более цивилизованными пришельцами, с их причудливым городом и охраной евнухов. Откинув одеяло, Макс провела рукой по его груди, наслаждаясь его твердостью и напряженностью мышц. Кожа была гладкой и мягкой, несмотря на то, что он явно невосприимчив к сильному зною. Она удивлялась, как такое возможно, ведь на ощупь та не сильно отличалась от человеческой кожи.
Когда Макс коснулась пальцами его соска, кожа вокруг него покрылась бисеринками. Куш крепко сжал ее руку и открыл глаза. На мгновение все его тело напряглось, как будто он готов нанести удар, затем сосредоточился на ней, и, казалось, вспомнил, где он и с кем. Его рука расслабилась, но тело — нет.
— Извини, — сказала она. — Я не хотела тебя разбудить.
— Ты думала, что я буду спать, когда красивая женщина прикасается ко мне? — В его голосе не слышалось и намека на гнев, и ей показалось, что она заметила подобие улыбки, играющей в уголках его рта.
— Нет. — Ее лицо вспыхнуло от неожиданности, что ее назвали красивой. Ее не часто так называли. Умной, да. Несомненно. Красивой, не часто. — Наверное, мне стало любопытно. Ты отличаешься от людей, но я не знала насколько.
Теперь он широко улыбнулся.
— Ты прикоснулась ко мне, как к одному из своих экспериментов?
Она открыла рот, чтобы возразить, но остановилась. Он совершенно прав.
— Мне очень жаль. Наверное, я привыкла удовлетворять свое любопытство. Мне не следовало так прикасаться к тебе.
Он встретился с ней взглядом.
— Мне понравилось, как ты прикасаешься ко мне, — он отпустил ее руку. — Можешь продолжать удовлетворять свое любопытство, малышка.
Она порывисто рассмеялась.
— Нет, все в порядке. Имею в виду, я не хочу...
— Но ты хочешь, — сказал он. — Ты ведь этого хочешь, правда?
Он был прав. Ей хотелось провести ладонями по его коже, исследовать гребни и коснуться кончиков ушей. Ее пальцы практически чесались в предвкушении, когда она положила руку ему на грудь и приподнялась на локте.
— Ты точно не против?
Он приподнял бровь, глядя на нее.
— Нет, я не против.
Макс сглотнула, во рту у нее пересохло, когда она села и полностью сосредоточилась на большом инопланетянине, растянувшемся на кровати. Он такой высокий, что вытянулся во всю длину, а пятки свисали с края. Несмотря на его расслабленную позу, когда он заложил руки за голову, она заметила, что мускулы на мощной шее и широких плечах напряжены. Оба соска затвердели, кожа вокруг них стала темно-золотистой.
— Твоя кожа тверже нашей, — сказала она. — Но при этом мягкая.
— Не такая мягкая, как твоя, — сказал он сдержанно, когда она провела кончиками пальцев по твердым мышцам его груди.
— Наверное, нет, но в ней наверняка есть какое-то вещество, которое защищает тебя от солнца и песка. — Она легонько прикасалась к золотистой коже. — И поэтому у нее такой удивительный цвет.
Куш закрыл глаза и медленно дышал, на его шее проступили вены.
Макс провела рукой по его животу, спускаясь к шнуровке и задевая верхний гребень в v-образных рядах, которые уходили ниже. Она старалась не смотреть на выпуклость члена, натягивающего все еще влажные кожаные штаны. Ее сердце затрепетало. Не может же он быть таким огромным? Но она знала, что это так, хоть и мельком увидела, когда он сбросил штаны и сел рядом с ней. Макс отвлеклась от своих мыслей, увидев, как его брови удивленно приподнялись.
— Так для чего же они служат?
— Мои гребни? Я не знаю их истинного предназначения, — сказал он. — Знаю только то, что женщины ими наслаждаются.