— Мне жаль, что я сказала, — она посмотрела на него, почти крича, чтобы быть услышанной, — раньше.
Куш покачал головой. Его гнев исчез, когда он подумал, что она в опасности, так же как и ярость на крестиксов. Его волновала лишь ее безопасность.
— Мне тоже очень жаль. Я расстроился и испугался.
Она задрожала.
— Я все еще боюсь. Испугалась, что все испортила.
Проведя пальцем по ее лицу, он взял ее за подбородок.
— Что, по-твоему, ты испортила, малышка?
Она заколебалась, а затем слова хлынули потоком.
— У меня есть привычка отгораживаться от людей, но я не хочу закрываться от тебя. Уже нет.
Его сердце затрепетало в груди.
— Неужели ты думаешь, что я так легко от тебя откажусь?
У нее перехватило дыхание, глаза заблестели.
— Надеюсь, что нет.
Он притянул ее к себе, окутав ее холодное крошечное тело своим теплым, и прижал к своему подбородку ее мокрую голову. Макс слегка дрожала, пока тепло не проникло в нее, расслабив тело и заставив вздохнуть. Мгновение спустя она провела ладонями по его груди, а затем кончиками пальцев по одному из его сосков. Дотвек едва не закатил глаза от наслаждения.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— Пожалуйста, Куш.
Это все, что он хотел услышать. Он прижался губами к ее губам, наслаждаясь ее сладким вкусом, смешанным с привкусом вина. Рев бури словно исчез, когда Макс провела языком по его языку и жадно его целовала.
Ему нравилось чувствовать ее удовольствие, но он нуждался в большем. В груди бушевало первобытное желание. Заявить на нее свои права и сделать маленькую женщину своей. Он понял это с тех пор, как раскрылся ей. Теперь ему нужно показать ей.
— Ты этого хочешь? — спросил он, оторвавшись от ее губ. — Уверена?
Она смотрела на него из-под полуприкрытых век, и единственным ответом был ее кивок.
Он не мог продвигаться медленно. Желание барабанным боем стучало в нем, делая его руки нетерпеливыми, а губы отчаянными. Поглаживая одной рукой изгибы ее тела, он накрыл ладонью ее лоно, слыша, как она резко втянула воздух. Ее бедра беспокойно задвигались, когда он скользнул рукой между ее бедер и раздвинул их.
Спустя мгновение Макс уже стягивала вниз его брюки и сжала его член. Она провела мягкими пальцами по его стволу и ребристым кольцам, но ее ладошка не смогла полностью сомкнуться вокруг него. Макс страстно прикасалась к нему, словно огонь разливался в его жилах, и Куш так же быстро задрал ее платье, обхватив руками ее попку и приподняв. Ее обычная нерешительность исчезла, растворившись в настойчивости момента.
— Ты моя, — сказал он, чувствуя, как она дрожит в его руках.
Она подняла на него голодный взгляд, облизнула губы и слегка кивнула.
— Я знаю.
Он молчал, пристально глядя ей в глаза.
— Ты этого хочешь?
Она кивнула:
— Я хочу, чтобы ты соединился со мной, Куш.
Он прижал член к ее входу, заставляя себя продвигаться медленно, даже несмотря на то, что его потребность обладать ею в этот момент почти поставила его на колени.
Макс пошевелила бедрами, и его головка вошла внутрь, растягивая, ее зрачки расширились. Она прикусила уголок губы.
— Я хочу тебя.
Куш обхватил ее бедра и медленно вошел в нее, ее тугой жаркий канал растягивался и обволакивал его. Ее дыхание стало прерывистым, тело дернулось, но он удержался внутри нее.
— Такой большой, — сказала она, задыхаясь.
Он нежно поцеловал ее, лаская ее губы, когда сделал последний резкий толчок и глубоко погрузился в нее членом. Макс вонзила ногти ему в плечи, и через мгновение он ощутил, как ее пальцы расслабились.
— Лучше? — спросил он, отстранившись и увидев выражение удовольствия на ее лице.
— Намного лучше, — сказала она, и ее веки затрепетали. — Твои гребни…
Глава 20
— А что с моими гребнями? — спросил он, слова вырывались между прерывистыми вздохами.
Макс никогда не испытывала ничего подобного. Мало того, что он наполнял ее больше, чем она могла себе представить, твердые выпуклости, окружавшие его член, заставили ее потерять способность думать. Она выровняла дыхание, когда он вошел в нее, позволяя ей растянуться вокруг него.
— Они так... хорошо ощущаются.
— Не так хорошо, как ты, моя малышка.
Макс нравилось, когда он называл ее так, хотя знала, что не должно. Ее не должно возбуждать, что он называет ее своей или что он явно чувствует, что претендует на нее. Но это случилось. Ей нравилось, что огромное, великолепное создание хотело ее. Ей нравилось быть его малышкой, и ей нравился его большой член с твердыми кольцами вокруг него. Ей нравилось принадлежать ему и только ему, хотя ее рациональный ум знал, что в этом нет никакого смысла.