— Прибыли, — тихо произнес граф.
Сквозь стекло Сорильда разглядела отряд личной охраны королевы в стальных шлемах и нагрудниках, сверкающих на солнце; в это же мгновение зазвучали фанфары, возвещая о прибытии королевы.
Впервые в жизни Сорильда увидела молодую женщину, которой так давно восхищалась. На королеве было розовое атласное платье, сверкавшее серебром и бриллиантами. Голову ее венчала бриллиантовая диадема с перьями.
Она была маленького роста, но выглядела величественно, шагая рядом с принцем Альбертом, одетым в мундир фельдмаршала.
За ними следовали юные принц Уэльский в шотландском национальном костюме и принцесса-цесаревна21 в белом платье, с венком из роз на голове. Раздался взрыв приветствий, а затем, когда процессия ступила на помост, послышалось пение национального гимна.
Далее звучали молитвы и речи, пение и мощные звуки огромного органа Генри Уиллиса22. После этого, прежде чем начать осмотр, королева приняла тех, кто участвовал в организации Выставки, и среди них — графа Уинсфорда.
Объявили их имена. Приседая перед королевой в реверансе, Сорильда слышала, как принц Альберт сказал графу:
— Милорд, это в такой же степени ваш личный триумф, как и мой. Вы всегда были убеждены в успехе.
— Так оно и случилось, сир, — ответил граф.
— Дорогой, — обратилась королева к принцу Альберту, — ты должен поздравить графа Уинсфорда с женитьбой.
— Я уже поздравил его, — ответил принц Альберт, — но я хочу принести свои поздравления и его жене. С этими словами он улыбнулся Сорильде.
Приседая в реверансе, она чувствовала на себе его доброжелательный взгляд.
— Милорд, при первом же удобном случае вы должны привезти жену в Букингемский дворец, — сказала королева. — Тогда у меня будет больше времени познакомиться с ней.
— Вы очень добры, мадам, — ответил граф.
После этого они отошли в сторону, чтобы дать место другим. Сорильда почувствовала на себе чей-то взгляд и, подняв голову, вздрогнула, узнав Айрис.
Вместе с мужем она находилась на королевском помосте. Герцогиня была необычайно хороша в голубом, под цвет собственных глаз, платье и сверкала фамильными бриллиантами герцогов Нан-Итонских. Но лицо ее хранило выражение, от которого у Сорильды возникло такое ощущение, будто ей в спину вонзилась холодная сталь. Никогда еще ей не приходилось видеть такую ненависть в женских глазах. Она с трудом удержалась от желания прижаться к графу, ища у него защиты.
Однако, когда вслед за королевой они отправились осматривать Выставку, Сорильда уже не думала ни о чем, кроме окружавших ее чудес.
Вокруг было столько интересного, что у нее захватило дух. Позже она обнаружила, что в голове ее невообразимым образом перемешались и большие, и маленькие предметы.
Здесь демонстрировалась огромная каменноугольная глыба весом в 24 тонны из рудников герцога Девонширского, статуя Лазаря, изготовленная из искусственного камня; и австрийские фонтаны, выполненные из железных труб.
Каждой стране было позволено представлять себя по собственному усмотрению. Слон и паланкин из Индии вызывали такой же интерес, как и множество предметов меньшей величины, присланных из Америки.
Графа позабавил английский складной нож с 80 лезвиями, а вокруг колоссальных размеров фарфоровой вазы из России удивленные люди толпились с раскрытыми ртами.
Сорильда посмеялась над разборным пианино для яхты и над церковной кафедрой проповедника, от которой к скамьям верующих тянулись гуттаперчивые трубки для глухих.
Ее привели в восторг французские шелка и атласы из Лиона, шпалеры из мануфактур Гобеленов23 и Бове, огромная кровать под балдахином, купленная, как сказал ей граф, королевой, и очаровательные веера и мантильи из Испании.
— Рассмотреть все сразу просто невозможно, — возбужденно сказала Сорильда, обращаясь к графу. — Чтобы ничего не пропустить, придется ходить сюда каждый день, пока не закроется Выставка.
Она почувствовала, что графу приятен ее восторг, и подумала, что трудно сохранять ледяную холодность, когда хочется вести себя словно ребенку, впервые попавшему на театральное представление.
Они столько прошли и столько увидели, что Сорильда позабыла о королеве, пока граф не заторопил ее к выходу, чтобы присутствовать при отбытии королевской четы.
К удивлению Сорильды, королева остановилась, чтобы поговорить с нею.
— Надеюсь, Выставка вам понравилась, леди Уинсфорд.
— Здесь необычайно интересно, мадам.
— Это один из самых великих и памятных дней в моей жизни, — улыбнулась королева; она явно говорила с полной искренностью.
В тот момент, когда королевская карета отъезжала под восторженные крики толпы, к Сорильде и графу присоединился Питер Лансдаун.
— Ты, Шолто, от гордости раздулся, словно индюк, — поддразнил он графа. — А принца я еще никогда не видел таким довольным собою.
— Он имеет на это полное право, — ответствовал граф. — Мы работали, как рабы, чтобы завершить все в срок.
— Я тоже должна вас поздравить, — услышала Сорильда знакомый голос и, повернувшись, увидела рядом с графом тетушку.
— Благодарю вас, — мрачно ответил граф.
— Это всегда такая радость — знать, что исполнилось твое заветное желание, — мягко сказала герцогиня.
Сорильда прекрасно поняла, что скрывается за этими словами, и немедленно отошла, сочтя подобное поведение тетушки возмутительным.
В стороне она заметила дядю, увлеченно беседующего с лордом Абердином.
— Я только что сказал ее величеству, — говорил тот герцогу, — что не припоминаю в прошлом ни одного события, которое доставило бы всем такое удовольствие, как эта Выставка.
Сорильда знала, что герцог отрицательно относился к организации Выставки с самого начала, и ей было любопытно услышать его ответ, но, не успев ничего сказать, он увидел племянницу.
— Сорильда! — воскликнул он. — Я видел, как с тобой разговаривала ее величество. Это чрезвычайно любезно с ее стороны. Ты, конечно, понимаешь, какая тебе оказана честь.
— Конечно, дядя Эдмунд. Я так счастлива, что видела королеву. Правду сказать, я боялась, что этого никогда не случится.
Герцог замялся.
— Тебя следовало бы в этом году представить ко двору, — грубовато признался он. — Ну да, впрочем, не важно. Теперь-то уж тебя будут постоянно приглашать в Букингемский дворец.
Сорильде хотелось заметить, что если бы она оставалась в Нан-Итонском замке, ее ждала бы совсем другая участь, но это было бы невеликодушно. Вместо этого она сказала:
— По-моему, здесь все замечательно. Надеюсь, в другой раз у меня будет больше времени, и я смогу увидеть все, особенно сельскохозяйственные машины — я знаю, они вас особенно заинтересовали!
На самом деле это вовсе не интересовало Сорильду, но она чувствовала, что должна как-то отвлечь дядю, дабы он не обратил внимание на поведение своей жены.
— Да, действительно, — тут же согласился герцог. — Я обязательно приду сюда один, когда в следующий раз появлюсь в Лондоне. Завтра утром мы возвращаемся в замок.
— Дядя Эдмунд, мы могли бы прийти сюда вместе, — предложила Сорильда, и по его улыбке поняла, что ее предложение пришлось ему по душе.
В этот момент к ним присоединилась герцогиня.
— Я жду, когда ты отвезешь меня домой, — сказала она герцогу раздраженным тоном. Он холодно взглянул на жену.
— Отвезу, когда освобожусь.
Герцогиня поджала губы, словно ей хотелось ответить колкостью.
Вместо этого она взглянула на племянницу мужа с той же злостью, с какой наблюдала за ее беседой с королевой.
— Я считаю, что ты разоделась сверх меры, — злобно бросила она. — Для молодой особы слишком много драгоценностей!
22
Известный изготовитель органов; ныне в Великобритании существует фирма, которая носит имя ее создателя «Henry Willis & Sons, Ltd.»
23
Шпалерная мануфактура Гобеленов была основана в 1662г. Позднее по ее названию шпалеры определенного типа стали называться гобеленами.