Хотя рядом глубоким сном спал мистер Прескотт, Крис все равно казалось, что она единственный живой человек на свете.
Она медленно встала и потянулась. В зачарованном лесу царила полнейшая тишина. Зеленый ковер пересекала тропка, вернее, не тропка, а полоска примятого мха. Вечером они пришли на это место справа, поэтому Крис решила посмотреть влево.
И сразу ощутила странное одиночество, как будто она находится в сотнях миль от человеческого жилья, хотя лагерь был всего в нескольких футах от нее. Она прошла несколько ярдов по пружинистому ковру из мха и услышала впереди еле слышный плеск воды.
Через еще несколько ярдов она увидела стремительный ручей, который обтекал огромные валуны, поросшие черным мхом. Неожиданно Крис вспомнила о ванне, которую приготовила для себя два дня назад, но которой так и не смогла насладиться. Она с сожалением подумала о горячей воде, в которой ей так и не удалось понежиться. Разве мужчины не могли посидеть в шкафу и подождать, пока она искупается? Конечно, могли, если бы она не открыла дверцу шкафа. «Сидели бы там и наблюдали за мной», — поморщившись, подумала Крис, сбегая к воде.
Сейчас все ее мысли занимала возможность помыться. Она быстро сорвала с себя одежду и зашла в воду, которая оказалась такой ледяной, что у Крис перехватило дыхание. Но желание смыть с себя грязь пересилило страх перед холодом. Крис спряталась за груду валунов, чтобы мужчины, если им вдруг вздумается прийти из лагеря, не увидели ее.
Она уже заканчивала, сожалея о том, что поступила импульсивно и не захватила с собой полотенце, когда услышала чей-то свист. Крис подняла голову и увидела, что по тропке спускается мистер Прескотт. Поспешно выбравшись из ручья, она схватила свою одежду и бросилась в лес, но налетела на Тайнана.
Мгновение они ошеломленно таращились друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Буйная растительность глушила все звуки, поэтому человек мог передвигаться по лесу совершенно бесшумно и незаметно.
Тайнан машинально обнял Крис, а потом отступил от нее на несколько дюймов.
— Мисс Мэтисон, я узнал бы вас везде, — с улыбкой сказал он.
Вскрикнув, Крис отпихнула его и, забежав за дерево, принялась дрожащими руками натягивать на себя одежду.
— Вообще-то, мисс Мэтисон, вода слишком холодная для купания, — добавил он, пряча улыбку. — Я понимаю, почему вы пошли купаться, но все же в следующий раз сначала предупредите меня. Я не хотел бы, чтобы вы простудились.
Крис не нашлась, что ответить на это. Весь вчерашний день, пока длилась эта бесконечная тряска на лошадях, она строила всяческие фантазии насчет этого таинственного мужчины и уже почти поверила в то, о чем спросила у Эшера, — в то, что его лицо обезображено и он не хочет показываться людям на глаза. Однако, когда они столкнулись, за несколько секунд она успела увидеть очень многое. В частности, что он чрезвычайно красив. Он выглядел очень мужественным, у него были благородные черты, идеальной формы губы, ярко-голубые глаза и волевой подбородок. Черные волосы завивались в колечки над воротником рубашки, которая была такого же цвета, что и его глаза.
Одевшись, Крис вышла из-за дерева. Тайнан ждал ее, сидя на земле спиной к ней.
В своих фантазиях она воспринимала этого человека совсем в другом свете, она даже пришла к выводу, что им двигала отеческая забота, когда он прошлой ночью подтыкал ей одеяло. В реальности же оказалось, что в нем нет ничего отеческого.
Крис подошла к нему, но он не обернулся. Тогда она обошла его и встала перед ним. Он не поднял головы, продолжая изучать свою широкополую шляпу. Крис села напротив.
А Тайнан так и остался сидеть с опущенной головой.
— Я хочу извиниться, мисс Мэтисон, — тихо проговорил он. — Как-то уж получается, что я обнимаю вас, когда совсем не желаю этого. Мы с вами все время сталкиваемся при необычных обстоятельствах. Я не хочу, чтобы у вас сложилось неверное представление обо мне. Меня нанял ваш отец, чтобы я вытащил вас из неприятной истории и доставил домой. И я не выйду за границы своих полномочий.
Глава 3
Крис сидела напротив Тайнана, разглядывала тулью его шляпы и размышляла о странности ситуации. Этот человек дважды выставил ее полной дурой, трижды подержал в своих объятиях — причем в двух случаях она была голой, — и похитил, заявив при этом, что его не волнуют ее желания, а она чувствует себя так, будто должна утешать его.