— Ты — сволочь, — выдохнула она тихо.
— Скорее всего, — выпустил ее из рук и тяжело поднялся. Тело давило к кровати, а что-то внутри тянуло к девчонке. Я бросил на нее взгляд через плечо — пялится в потолок, часто моргая, будто вот-вот заплачет. Досматривать не хотелось, и я подхватил штаны и вышел из комнаты.
Только почувствовал себя еще паршивей, чем вчера.
Надо было стрелять.
Стоило его шагам стихнуть в коридоре, по вискам покатились злые слезы.
Кого я обманываю? Если бы этот зверь был человеком и не свалил в закат сразу… то это, пожалуй, был лучший секс в моей жизни. Несмотря на то, что было его откровенно немного. А все, что было, мне не понравилось. Откуда же было знать, что это может быть настолько… безжалостно?
Я сползла с кровати, размазывая слезы по щекам, натянула футболку и на нетвердых ногах спустилась в гостиную. Медведь вернулся к разделочному столу как ни в чем не бывало. Только нож стучал звонче и быстрее.
— Ну и какого черта ты увеличиваешь мой тебе долг?
Нож замер, а на меня устремился тяжелый взгляд, под которым придавило почти физически, но я выпрямилась и прошла за стол.
— Я и так с тобой за спасение вряд ли расплачусь, а еще этот сказочный трах…
— Вроде не бил тебя головой, — отвернулся он, будто потеряв интерес.
— Это сделали до тебя, не волнуйся, — усмехнулась я. Только внутри все противно натягивалось и дрожало так, что начинало трясти. — Ружье почему не убрал?
— Накормить тебя хочу, — и он одним движением скинул мясо на сковороду. — Ты так и не ешь…
— У моего пребывания тут очень насыщенная программа, некогда, — голос уже заметно подрагивал. — Ты не хочешь на поток поставить? Романтика, секс… Знаешь, сколько скучающих женщин у нас в Дефоресте? О, сколотил бы состояние!
— Дана, — отложил он нож, но я не дала сказать:
— Можешь не готовить — я не буду есть, — посмотрела в его глаза. — Пока ты не отвезешь меня в город, не притронусь к тому, что готовишь. Понял?!
Я оттолкнулась от стола, роняя стул, на котором сидела, с грохотом, и направилась наверх. Ждала, что догонит, накажет, ударит… Но он не пошел за мной. Только через несколько секунд внизу раздался грохот и звон, от которых растерялась совсем — Сезар вымещал злость… на сковородке.
Весь остаток дня я провалялась в кровати, прислушиваясь и вздрагивая на каждый звук. Мужчина сначала пришел в ванную, потом спустился вниз, и после этого я долго его не слышала. Снаружи снова припустил дождь. Я скользила взглядом по комнате, ковыряя каждую мало мальски привлекательную деталь. Но уже через пару часов знала их все наизусть — Сезар не особенно грузился дизайном и милыми штучками. Безжизненно, лаконично, пусто…
Разболелась голова, и я закрыла глаза. Потом сползала в ванную, замечая, что стало как-то тяжело двигаться и вообще переставлять ноги. Тело знобило, а от холодной воды, что зачерпнула из-под крана, бросило в дрожь. Я доползла обратно и улеглась на кровать, замотавшись в одеяло.
10
Сложно было сказать, уснула я или просто провалилась в полудрему, но, когда услышала свое имя, не нашла сил среагировать. Губы пересохли, и когда попыталась их облизать, показались очень горячими. Кровать прогнулась, на лоб легла прохладная ладонь, и Сезар, кажется, выругался.
— Дана…
Оставил в покое ненадолго, потом пришел трясти снова, приподнимая.
— Не трогай меня, — прохрипела.
— Рот открывай и пей. — Таким злым я его еще не слышала. Прильнув к чашке губами, я заморгала, пытаясь смахнуть пелену с глаз. В комнате снова горел камин, пахло дымом, мятой и… им. Тело горело и не слушалось, сопротивляться было нереально. А Сезар влил в меня воду, и, казалось бы, оставил в покое. Но потом снова раскрыл и… стянул футболку, оставив голой.
— Пусти, — стонала я, но ему было плевать. Послышался плеск воды, и я взвыла от прикосновения мокрой ткани по всему телу. — Твою-ю-ю…
— Рот закрой, — прорычал, продолжая уматывать меня. — Лежать.
Конечно я буду лежать, лишь бы не шевелиться! Но мучитель на этом не угомонился — притащил какой-то горячий сверток и примотал его к ступням. Когда результат его устроил, он занялся ладонями — растирал и всячески грел, не давая мне уснуть. Потом менял простынь и снова заматывал в холодную, поил водой…
Эта ночь казалась бы бесконечной чередой мучений, если бы меня не прижало. На очередную порцию воды у своего лица я не выдержала:
— Сезар, — проскулила в какой-то момент, — я сейчас описаюсь…
— Я уже думал, ты не попросишься.