Двор оказался небольшим — засыпанная гравием площадка, окруженная лесом, и никакого забора. Спустившись с лестницы, я оглянулась на дом — деревянный, утопающий в зелени с одной стороны. Его наверняка сложно разглядеть с воздуха. По ушам бился ветер, врезаясь в кожу холодом и вынуждая дрожать. Со двора вела дорога, усыпанная мелким камнем, и я зашагала по ней, но стоило дому скрыться за изгибом, остановилась. На небе снова сгустились тучи, ветер рванулся сквозь листву, поднимая шум в кронах. И из-за этого не сразу удалось понять, что это не ветер…
Когда неподалеку раздался вой, я развернулась и бросилась обратно к дому. Сердце привычно заколотилось где-то в горле, там же застрял и крик, когда услышала азартное порыкивание за спиной. Но стоило вылететь с дороги на поляну, сбоку метнулась тень, а я заорала и упала на колени. Только меня не тронули, а уши тут же заложило от выстрела. Я скрутилась до земли, закрывая голову, но меня тут же дернули за руку и поставили на ноги. Медведь бесцеремонно потащил обратно к дому, оглядываясь.
— Переставляй ноги, — рыкнул, едва ли не швыряя на ступеньки, но уговаривать меня не было нужды — я подскочила и бросилась к дверям. Он тоже не задержался — забежал следом, хлопнул дверью и закрыл ее на засов. В руке у него было ружье.
Я опустилась на пол посреди гостиной, потому что дрожащие ноги не держали, но Медведь не оставил в покое — рывком подхватил на руки и понес к дивану.
— Поела бы — бегала б быстрее, — стряхнул меня в подушки и направился в кухню.
— Почему я не могу выйти отсюда?! — подскочила следом. — Почему эти твари не уходят?! Что… — по щекам снова покатились слезы.
— Потому что они твари, а ты для них — упущенная жертва, — хмуро глянул он на меня.
— У тебя есть машина, но ты даже пальцем не пошевелил… — всхлипывала я. — Ты… — Я спрятала лицо в ладонях.
— Я выстрелил в волка, который за тобой гнался, — зло цедил Медведь. — И это не пошевелил пальцем, по-твоему?
— Отпусти меня, пожалуйста! Я хочу домой!
— Машина не заводится, я пробовал.
Он отвернулся и ушел в кухню, но не успела я выпасть в новый виток отчаяния, вернулся с аптечкой. И только тут я заметила, что разбила колени в кровь, и та проступала через ткань штанов. Медведь рывком стянул их с меня, едва не уронив меня с дивана, потом достал бутылку с жидкостью, по запаху смахивающую на травяную настойку. Я не сопротивлялась. Просто стиснула зубы, когда защипала поврежденная кожа…
— Откуда яйца, если нет света? — взглянула на него.
— В подвале две холодильных камеры и генератор, — даже не задумался он. То, что я ему не доверяла, его не возмутило. — Еда — главное для выживания. Генератор сдох недавно, значит — я был мертв месяц…
Я помолчала какое-то время, глядя на то, как осторожно он меня лечит. И стало стыдно.
— Почему это с тобой случилось?
— Никто не знает, — хмурился он. — И лекарства нет.
— Мне жаль, — искренне признала.
— Мне тоже жаль, — говорил не про себя, подняв на меня взгляд, от которого снова захотелось потеряться.
— И что дальше? — осторожно спросила.
— У меня не большой выбор действий — заботиться о тебе, раз ты все же решила остаться, — он сгреб остатки средств в аптечку и поднялся, — и не обернуться снова зверем.
Я проследила за ним взглядом, но когда он пересек гостиную, поднялась и направилась следом:
— А если меня найдут?
— Здесь тебя не найдут, — даже не обернулся.
— Почему?
— Потому что это — территория Аджуна. На нее просто так не попасть. Нужны разрешения и согласования с нашим правителем.
— Неужели не дадут организовать поиски человека? — не верилось мне. То, что Медведь так спокойно обо всем этом говорит, повергало в шок.
— Даже если и дадут, то под присмотром. Но на мою территорию все равно не пустят, — обернулся.
— Что же делать? — проскулила я, снова впадая в истерику.
Будто Медведю есть дело. У него другие проблемы, и мое спасение в них не входит.
— Ждать, пока волки уберутся. Наверное, пригнали стаю из-за вчерашнего…
— Что? — распахнула я глаза в ужасе. Мне казалось, хуже быть не может? — А если они сюда ломанутся?
— Не должны, — сложил он руки на груди. — Они же не знают, что мне нельзя оборачиваться медведем…
— А еда? — быстро сужался круг моих требований к жизни.