Девушка напрягла лоб, чтобы вспомнить последний. Как же он назывался?
- Шан Шу. Книга Историй.
Из любопытства она открыла «Историю Легендарных Императоров Потаенного Царства» и зачитала вслух:
- В день Луны месяца Белого Серебра, 228 года Юпитера или Двенадцатый месяц 48 года правления Императора Лю Шао, - десятитысячное войско Потаенного Царства выступило к Благословенным Землям, почитавшимся Родиной лунов. Правой рукой Императора стал его непобедимые полководец Лю Фэй, а левой – три верных сына Лю Чжэнь, Лю Минь и…
На этом запись оборвалась.
Император Шао из Династии Лю…
Принцесса задумалась. Лунг упоминал это имя, сказав, что это тот Император, который возомнил себя богом, чем навлек на Потаенное Царство страшное проклятье. Возможно, подумала она, эти сведения как-то помогут ей и Таю бежать, потому при следующей встрече рассказала ему об узнанной тайне.
Юноша надолго замолчал, а потом шепнул:
- Встретимся на берегу Совиного Озера после обеда. Лунгу об этом знать не обязательно.
Погода стояла прекрасная.
Принцесса и рыбак устроились на небольшой террасе на горном склоне, с которой открывался чудесный вид на долину и побережье Лазурного Моря. На жаровне пыхтел чайник; в фарфоровой посуде красовались пирожные и засахаренные фрукты.
Тай услужливо подлил принцессе чая и заговорил:
- Когда ты рассказала мне об Императоре из Династии Лю, я кое-что вспомнил. Не так давно я слышал разговор господина Лунга с кем-то третьим. Они вели речь о проклятии Царя Драконов, что накрыло эту страну тенью смерти и тишины. Последний из Династии Лю затеял поход в земли лунов в конце 228 года Юпитера.
- К тем четырем Царям Морей? – Девушка припомнила их имена. – Ао Гуан, Ао Шунь, Ао Жунь и Ао Цинь.
- Да, - подтвердил Тай, - в их земли. Император Лю Шао был жестоким, если не сказать беспощадным правителем. Не проходило и года, чтобы он не затевал военного похода против близких и далеких соседей. Его сокровищницы пополнялись золотом и драгоценностями, а еще редкими или волшебными экспонатами и артефактами. Из похода на гору Дашо он привез ветвь Персикового Дерева, из похода в Чайные Нагорья привез Нефритовый Глаз, с берегов Желтой Реки[25] - волшебную рыбу Фэн И, с горы Куньлунь – зеркало богов Девяти Небес.
А однажды, к нему попала карта Благословенных Земель лунов. При Золотом Дворе императорского дворца служило много магов и астрологов, но только один из них имел на Императора огромное влияние. Он носил титул Великого Мудреца. Как только Мудрец узнал об этой карте он пришел к Лю Шао и рассказал ему легенду о том, что слеза дракона способна даровать бессмертие и юность.
- Что персики бессмертия по сравнению со слезой дракона, - смеялся Великий Мудрец, - пыль, Ваше Императорское Величество. Только слеза дракона способна вылечить все болезни, а дряхлому и немощному телу вернуть былые крепость, силу и красоту.
К тому времени Император правил сорок восьмой год и был стар и немощен. Он проникся наветами придворного мага и принял решение идти на лунов войной. Он провозгласил этот поход «Священным Путем» и выступил в день Луны. Вместе с ним отправились три его сына. Старший, титулованный именем Буйный Журавль и Сокрушитель Царств. Средний – Стальной Коготь Тигра. И младший – Сердце Дракона.
Тай замолчал.
В заснеженных ветвях спорили птицы. В колючих зарослях кустов прятались камышовые коты, грозно фыркая и мяуча.
- Через много дней армия Императора достигла края морских царей. Они отыскали Желтую Гору и очень скоро ворвались в Зал Лунного Света, где застали четырех братьев спящими и безмятежными. Как только железная игла пронзила жемчужину Царя Восточного Моря, из тумана явился Царь Драконов. Лун-ван. Он испепелил армию Лю Шао, а после этого забрал его жизнь и передал убитому Ао Гуаню, чтобы тот смог переродиться.
- А что стало с его сыновьями? – Спросила Лин, когда Тай снова надолго замолчал.
- Он их проклял. А Потаенное Царство приговорил к вечности в тени забвения. Тогда-то все жители и обратились в безжизненный камень.
- Проклял? Как?
Тай посмотрел в безоблачное небо.
- Ты видела сыновей Императора Лю. Журавль – это старший сын, тигр – средний…
- А младший, - принцесса побледнела, - это Лунг. Он принц Потаенного Царства?
- Был принцем, - поправил Тай и Лин показалось – сделал это с горечью, - очень давно. Теперь он – дракон. Страж проклятого мира и сокровищ, которые когда-то нечестно украл его алчный, эгоистичный отец. Лун-ван приговорил его к горю и одиночеству. Навечно.
Обдумав слова Тая, принцесса удивилась:
- Но ведь должен быть способ снять проклятие и излечить принцев?
Юноша перевел взгляд на долину, рассвеченную полуденными лучами и пожал плечами.
- Не знаю. Лунг об этом не упоминал. Но я слышал кое-что еще. Время Потаенного Царства на исходе. Силы Лунга на исходе. Если проклятье Царя Драконов не снять до месяца Зеленого Ибиса, оно погибнет. Сам Пань-гуань готовит армию демонов и собирается атаковать Хрустальный Дворец.
Лин невольно вздрогнула, потому что поняла: все из-за ветви Персикового Дерева.
- Лунг слабеет и Пань-гуань знает об этом. Ему не терпится убить хранителя и заполучить ветвь с горы Дашо. Он долго этого ждал и, наконец, - Тай вздохнул, - дождался.
- О Тай, принцесса коснулась его плеча, - если царство обречено, как нам спастись?
Рыбак улыбнулся, скрывая печаль, и протянул руки Лин. Она незамедлительно прильнула к его широкой груди.
- Я увезу вас отсюда, госпожа, - пообещал он. – Увезу задолго до нападения Пань-гуаня. Не беспокойтесь напрасно.
* * *
По павильонам и садам летали магические музыкальные инструменты. Дребезжание флейт ди, гудение гучжэн[26] и рыдание эрху[27] разрывали принцессе сердце.
Утром она прогуливалась по улицам Каменного Города и вспоминала недавний разговор. Лунг – сын Императора Лю Шао, принц Потаенного Царства, человек, превращенный в жестокое, бессердечное чудовище, «посаженное» охранять сокровища, собранные в подвалах дворца.
Серые облака водили хороводы и сыпали дождем и снегом. Тройное платье из зеленого и белого шелка, подвязанное алой лентой с украшением из янтаря, трепеталось даже под теплым меховым плащом. Лин поежилась от холода и мрачных тайн прошлого.
Очень скоро это место погибнет, а вместе с башнями из хрусталя и дворцами из мрамора и золота погибнут люди, обращенные в камень.
Девушка замерла у одной такой статуи. На твердых щеках незнакомки таял налет инея и стекал к подбородку. Казалось, статуя беззвучно рыдала. Принцесса посмотрела на мужчину из камня, покрытого сетью блестящих трещин. Холодное, неживое лицо лучилось отчаянием и болью; скованные веки чернели от горя, губы точно пытались сломать каменную броню и взмолиться о помощи.
Она оглянулась. Сотни и тысячи мертвых глаз глядели на нее с улиц каменной столицы. Кем были эти люди до того, как их сковало проклятье Лун-вана? О чем мечтали, из-за чего печалились? Быть может, эта девочка, что ныне застыла на перекрестке, любила играть на берегу Лазурного Моря. А этот старец под фонарем часами изрекал мудрые цитаты из Учения об Извиве Пути. А вот тот молодой мужчина, схваченный внезапной немотой близ парка, слыл лучшим кузнецом Империи. Или эта низенькая старушка, присевшая на узорную скамеечку около закусочной «В гостях у Ли Бо» не чаяла души во внуках и нянчилась с ними с утра до позднего вечера. Теперь не узнать.
Если Пань-гуань нападет (а он обязательно нападет), все они погибнут, так и не освободив душу от каменных тисков и жестокого проклятья дракона. Жаль.