Миг спустя я услышала быстрое движение. Плащ слетел с меня, словно подхваченный ураганом, и меня вздёрнули на ноги. Резко развернули.
— Не знал, — произнёс негромкий язвительный голос Тени, — что охотники за демонами ещё и воры.
Он стоял передо мной, держа миниатюру в руке. Я с трудом отвела от неё взгляд и взглянула в его лицо.
— Я ничего не крала. Просто… хотела посмотреть.
— Правда? — его голос был тихим и зловещим. — Нагляделась?
Я сглотнула.
— Да. Но… почему ты носишь его с собой? Это же опасно. Полукровки не имеют права на имя родителей и на их вещи. Они могут взять имя рода от родителя-человека, но это всё. Ты… носишь этот портрет незаконно. Если кто угодно из демонов увидит, ты будешь наказан.
Холодная усмешка.
— Наказан? Я?
Я прикусила язык.
Тень перевёл взгляд на портрет, и на миг его лицо сделалось совсем другим. Беззащитным — и очень одиноким. И тут же захлопнулось, как глухая стена.
— Какой она была? — спросила я. — Твоя мать? Она любила тебя?
Тень не поднял взгляд от портрета.
— Она умерла.
— Мне… очень жаль.
Наверное, я даже не врала. Кем бы Тень ни был, потерять мать было грустно, страшно и невыносимо. И ужасно одиноко.
— Моя мать тоже мертва, — тихо добавила я.
— Дай угадаю, — прозвучал ровный голос. — Её, конечно же, убили демоны.
Всё сочувствие, которое я начала было испытывать к Тени, мгновенно испарилось.
— Я жила в рыбацкой деревушке, — холодно сказала я. — Когда мне было десять, я как-то ушла за малиной, не спросясь. Я вернулась, когда увидела дым. Бежала по берегу реки… но не успела. Дома уже догорали. Все… почти все. Наш дом стоял на отшибе и был одним из немногих, что уцелел.
— И?
— Я встретила перепачканного парня с огромным мечом. И Конте… не пустил меня дальше. Он сказал, что в деревне все мертвы, и демон тоже мёртв. Я… я пыталась оттолкнуть его, пинала, била в грудь, чтобы он дал мне пройти… и он сдался. Он спросил, в каком доме я жила и как выглядела моя мама. А когда рассказала, заставил сесть в лодку и не вылезать, пока он меня не позовёт. Я… я не знаю, почему я его послушалась.
— И он тебя позвал, — странным тоном сказал Тень. — Посмотреть на твою мёртвую мать.
— Я шла домой, а его ладонь закрывала мне глаза, — тихо сказала я. — А потом передо мной открылась дверь, и Конте убрал руку.
…Первым, что я увидела, был чисто-чисто вымытый пол. Он никогда не был таким чистым, никогда. И в эту секунду я поняла, что мамы больше не было. Потому что она никому, кроме меня, не позволила бы вымыть пол за неё.
— Мама лежала на столе, укрытая покрывалом по плечи, — проговорила я. — Очень спокойная и очень красивая. Конте не разрешил поднять покрывало, но заставил меня проверить, что моё сердце бьётся, а потом поднёс мою руку к её груди, и я… я убедилась, что её сердце не бьётся. И… и нет дыхания. Зеркало не запотело.
— А потом он забрал тебя с собой.
— А потом он забрал меня с собой, — машинально повторила я. — Мы прошли через деревню, и он снова закрыл мне глаза ладонью, чтобы я… не видела, что там было. Почему-то он настоял, чтобы я забрала с собой лукошко с ягодами. Мы продали его, и Конте купил мне мой первый нож. Хороший нож. Теперь я понимаю, что тот нож, наверное, стоил вдесятеро больше того лукошка, но Конте хотел, чтобы я чувствовала, что он был моим, а не чьей-то подачкой.
Я помолчала.
— С тех пор я не ем малину. Глупо, да?
Какой была мать Конте? Он никогда не рассказывал. Вряд ли его мать была такой же высокомерной красавицей, как женщина на портрете. Ведь Конте был совсем другим: с его вечной щетиной и когда-то сломанным носом, с давно не стриженными встрёпанными волосами…
И правильно. Только дурацкой аристократичности ему и не хватало. К тому же Конте вырос здесь, в человеческом мире, и очень не любил говорить о своей семье. И после всех встреченных мной демонов я его понимала.
Тень долго молчал. Я почти успела забыть о его присутствии, погрузившись в свои мысли. И когда он заговорил, я вздрогнула.
— Когда умерла моя мать, никто не посмел запретить мне смотреть, — произнёс он. — Но иногда… я жалею, что это видел.
Его голос вдруг сделался хриплым, словно у мальчишки. Сколько ему было лет, Тени? С виду около тридцати, но ведь демоны и полукровки живут куда дольше.
— Что ты видел? — тихо-тихо спросила я.
— Кровь. Спальню, залитую кровью. Лестницу, по которой невозможно было ходить, чтобы не поскользнуться. Отрезанную ступню на последней ступеньке. А внутри, за проломленной дверью…
Его губы искривились.