– Тебя на свете еще не было, – продолжал он, глядя сквозь меня, – когда дом мага сожгли.
– Колдуна, что ли?
– Хороший был мужик, зубы лечил, – старик растянул сухие губы в улыбке, – даже после смерти чары действуют. Поэтому и боятся здесь жить.
Я запоздало сообразила, что обжитых домов рядом с пепелищем не было.
– Но раз было давно…
– А у мертвых время по-другому течет, девочка. Для меня – давно, для тебя – вечность назад, а для духа – пару секунд. Дом-то сожгли с магом внутри. Дверь снаружи подперли оглоблей, чтоб не выбрался. Только я все помню.
Мне стало неуютно. Чувство было таким сильным, что, не будь я принцессой, подобрала бы юбку и пустилась прочь со всех ног. Старик, видимо, довольный произведенным эффектом, заковылял к своему дому. Стараясь не поворачиваться спиной к пепелищу, я последовала его примеру.
Постоялый двор встретил послеобеденной тишиной. На веранде дремал дородный мужик в дорогом камзоле, совсем не вяжущемся с простыми холщовыми штанами. В главной зале кто-то курил возле очага. Поднимаясь по лестнице, я услышала голоса, и их интонации мне совсем не понравились.
Колдун и наемница ругались. По-особому: спокойно, зло. Без криков, швыряния посуды или молний, но от фальшивого спокойствия волосы на голове вставали дыбом. Я мялась у порога, не решаясь зайти. С одной стороны, какое мне дело до разборок двух чудаков, но с другой – все равно же придется входить. В конце концов я толкнула дверь, с непроницаемым лицом заглядывая внутрь.
К моему мрачному удовольствию, все было еще хуже, чем слышалось. Колдун нервно расхаживал из угла в угол, а Делайла деловито полировала меч.
– …Знаешь, работенка не пыльная, делов – на день. От плана не сильно отклонимся, – не заметив меня, продолжала девушка. – Да и когда ты бежал от опасности, поджав хвост, как трусливый пес?..
– Работенка? – Я подозрительно сощурилась. Понятия не имею, чем занимаются наемницы, но мне это уже не нравилось. Как и Фэрфаксу. Лицо колдуна посуровело, и в его коротком, но емком «нет» угадывалось раздражение. Делайлу это ничуть не смутило. Она раскачивалась на стуле, закинув ноги на подоконник.
– Мы здесь не одни. – Колдун покосился на меня, складывая руки на груди.
– А она нам тоже пригодится, – девушка одарила меня обворожительной улыбкой, от которой мучительно заныл живот. – С тобой или без тебя, но я за это возьмусь. А ты остался все таким же… Слишком осторожным.
У меня был шанс сбежать. Вот прямо сейчас попятиться назад, аккуратно прикрыв за собой дверь, и удрать как можно дальше от разъяренного колдуна. Воображение услужливо рисовало гром и молнии, обрушившиеся на несчастный постоялый двор. Я знала: обвинения в трусости Фэрфакс не переваривал ни под каким видом. Усвоено это было меньше чем за неделю и стоило мне стольких страданий, что забыть невозможно.
– Хорошо. Я помогу, – как-то тускло ответил колдун. – Но не жди, что я буду в восторге.
– Разумеется, нет. Мы выдвинемся на закате и к полуночи уже будем свободны. Эй, милочка, куда это собралась?
Я замерла, крепко вцепившись в ручку двери. Намечалось что-то по-настоящему плохое.
– Еды хотела достать, – нашлась я, невинно пряча руки за спиной.
– Об этом мы позаботимся. Скажите-ка, принцесса, вы боитесь темноты?
– Нет.
– А того, что может в ней обитать?
– Я путешествую в компании с колдуном. Это всем остальным надо нас опасаться.
– Прелестно! – Делайла хлопнула в ладоши. – Значит, ты не будешь возражать против нашей маленькой прогулки?
– Буду.
– А, впрочем, неважно. Ты девица?
Тут я задохнулась от возмущения. С распутством высшего света я была знакома не понаслышке. Несмотря на то что большую часть жизни я провела не в столице, в округе летнего дворца было достаточно поместий, где вовсю кипела жизнь.
Редкая влюбленность обходится без ночных побегов и тайных встреч где-нибудь за конюшней. Было это настолько само собой разумеющееся, что подобный вопрос никогда и не поднимался. Королевская семья всегда находилась в центре внимания. И если мой брат мог позволить себе вольности, которые бы простила людская любовь и благосклонность советников, то мне, как бастарду, не оставалось ничего иного, кроме как вдвойне усердно вести себя прилично. Да и, если быть совсем честной, мне в голову не приходило, что кавалеров можно поощрять чем-то большим, нежели улыбкой или восхищенным вздохом. К тому же кавалеров-то было не то чтобы много. Затворничество, на которое меня обрекло происхождение, оставило отпечаток на моем характере. Так что, пожалуй, я могла бы стать одной из самых целомудренных принцесс за последний век.