— Вы — иное дело, — твердо повторил доктор. — Но прошу вас, если вы имеете на него какое-то влияние, сделайте так, чтобы я мог осмотреть и полечить его.
Джеймс кивнул. Ему следовало радоваться, что Уидон симпатизирует «дикарю». Однако его охватило возмущение при мысли о том, что добрый доктор считает себя более достойным и образованным человеком лишь из-за цвета своей кожи.
Тара, улыбаясь, вошла к Типе:
— У меня для тебя сюрприз.
Девушка с любопытством посмотрела на нее. И Тара, и Джаррет прилагали все усилия к тому, чтобы она была счастлива. Особенно в это трудное время. Посещение форта сбило девушку с толку. Ничего не понимая, она твердо знала одно:
Джаррет тоже страдает. Однако, пообещав Джеймсу не вмешиваться, держит слово.
Джеймс передал брату короткую записку, в которой сообщал, что здоров, и просил передать нежный привет дочери.
Но о Тиле даже не упомянул!
Гнев охватил девушку при воспоминании о том, с какой неистовой ненавистью смотрел на нее Джеймс. Слова Рили добили ее, лишив последней надежды. Если Рили прав, то Джеймс никогда не подпустит ее к себе. Ведь он сказал на прощание, что между ними все кончено. Нет, этого не может быть!
Почему он так негодует? Из-за того, что она осталась здесь? Или потому, что видела, как его, пленного, вели в форт? Джеймс ведь очень горд.
А вдруг он догадался, что Тила ждет ребенка? Может, Джеймс сердится, считая, что это сделает его жизнь еще более тяжкой?
Между тем физически Тила чувствовала себя прекрасно. Лучше, чем когда впервые ступила на эту землю. Ее больше не тошнило по утрам и огорчало лишь то, что она по глупости не поняла, в чем дело. Временами Тиле бывало безразлично, что думает по этому поводу Джеймс. Иногда то, что с ней происходит, казалось Тиле чудом, и она тихо ликовала, забывая обо всем на свете. С нетерпением ожидая появления ребенка. Типа знала, что будет беззаветно любить его.
Порою ею овладевал страх при мысли о том, что сделает Майкл Уоррен, узнав правду. В такие минуты она думала, что Тара и Джаррет правы и она должна уехать и тем самым защитить ребенка от отчима. Джаррет предлагал Тиле пожить у родных своей матери в Чарлстоне, но она отказалась, зная, что в мае, когда достигнет совершеннолетия, Уоррен утратит власть над ней.
Приехав в Сент-Августин, Тила была склонна к отъезду, но потом в крепость привели пленных. Увидев Джеймса, она поняла: ничто в мире не заставит ее уехать, пока он так близко. Даже то, что он отказывается встретиться с ней, а враги угрожают. Тила жила у друзей и любила их. Йен, чудесный мальчик, рос на глазах. Тара тоже ждала ребенка и, хотя была замужем, волновалась не меньше, чем Тила. Женщины обменивались мыслями и ощущениями, радовались предстоящему появлению детей. Тила проводила много времени и с Дженифер. Они питали друг к другу любовь и доверие. Тила часто читала девочке сказки, истории о путешествиях и приключениях, рассказывала ей о Джеймсе, при этом заверяя Дженифер, что сейчас тюрьма — самое безопасное для него место.
Джон Харрингтон всегда выражал готовность помочь. Приписанный к форту Пейтон, он нередко приезжал в город.
Джон тоже до сих пор не видел Джеймса, ибо вернулся на службу сразу после того, как пленников привели в крепость. Однако вскоре ему обещали дать короткий отпуск. Тилу мучила совесть, когда она обижала его. Джон постоянно предлагал ей дружбу и поддержку, ни словом не обмолвившись о положении Тилы, был неизменно честен с ней. Она мечтала когда-нибудь отблагодарить его за это.
Тила чувствовала бы себя вполне счастливой, если бы не отсутствие Джеймса. Ей иногда казалось, что она так нуждается в любви семьи Джеймса потому, что лишена любви самого Джеймса.
При мысли о том, что Джеймс бросил ее, у Тилы защемило сердце, но она улыбнулась Таре:
— Сюрприз?
— Бал!
— О Тара! Едва ли мне следует идти. Мое положение еще не заметно, но кое-кто из наших добропорядочных матрон часто бросает на меня косые взгляды. Не исключено также, что кто-нибудь позаботится и о том, чтобы Майкл Уоррен приехал в Сент-Августин.
— Друзья Джаррета предупредят нас о возвращении Уоррена, — заверила ее Тара.
— Все равно мне будет там не по себе. Слишком многие осуждают меня.
— Они не посмеют выказать этого. Что бы ни сделал Джеймс, Джаррет пользуется большим влиянием в обществе.
— Тара, я не думаю…
— Говорят, там будет Джеймс.
— Что?!
— Я знала, что это заинтересует тебя. Кстати, Джон свободен этим вечером и выразил желание сопровождать тебя. Ну что, Тила, надеюсь, теперь ты не откажешься?
— Нет! — Крайне взволнованной Тиле очень хотелось поскорее кое-что высказать Джеймсу.
На торжество в доме госпожи Вирджинии Тэнни, вдовы отставного бригадного генерала Уилфреда Тэнни, Джеймс и Дикий Кот пришли в сопровождении нескольких военных из форта. Дикий Кот был в ярких гамашах, в накидке, перекинутой через плечо, и в голубой рубахе. Не слишком высокий, он отличался необычной живостью и подвижностью.
Военные могли не опасаться неприятностей с их стороны. Джеймс не хотел раздражать общество Сент-Августина, укрепляя в нем неприязнь к семинолам. Дикий Кот, поглощенный происходящим, тоже не замышлял ничего дурного.
Огромные двери прекрасного особняка были гостеприимно распахнуты. Хозяева наняли скрипачей, арфисток и пианистов. Сначала Дикий Кот не отходил от Джеймса, чувствуя себя надежнее рядом с другом, который свободно говорил по-английски. Но вскоре Джеймс встретил старых знакомых, расположенных к нему, и те увлекли его в сторону. Джеймса удивляло, что даже при нынешних обстоятельствах общество не игнорирует его. К нему проявляли благосклонность не только друзья Джаррета. «Очевидно, — с грустью думал он, — их интригует тайна обитателя леса». Почтенные отцы семейств не выражали ни малейшего неудовольствия, когда Джеймс приглашал на танец их юных красавиц дочерей.